Крик родившихся завтра. Михаил Савеличев

Но в расчеты закралась ошибка. Как там… Ах да, тебя это не интересует.

      – Прекрати, – попросил Фил. Почти жалобно. Не всякий выдержит богатства чужого внутреннего мира. Со своим бы справиться.

      – Прости. Но скажи – зачем это всё?

      – Что? – Фил подвинулся ближе.

      – Всё, – упрямо повторила Наталья. – Наука. Знание.

      – Знание – сила, – сказал Фил.

      – Чушь. Многие печали. Ничего, кроме печалей. Пытка природы. Думаешь, можно доверять показаниям, полученным под пыткой? Мертвечина.

      – Я тебя не понимаю, – вздохнул Фил.

      – Знание – как вода. Из сказки. Бывает живое, а бывает мертвое. Не вредное. Мертвое. Но самое ужасное, что мы потеряли критерий, который мог их разделять. Отделять агнцев от козлищ.

      – Ты бредишь.

      Наталья замолчала. Молчал и Фил. Потом всё же сказал:

      – Он живет на мгновение назад. Чертова псина. Мы еще точно не определили, но несовпадение временных фаз подтверждено. Никто ничего не может объяснить. Почему воду пьет, корм жрет, а пули в него не попадают и голыми руками его не схватить? У нас даже аппарата нет, чтобы это описать. Грубо. Приближенно. Но эффекты! Великолепная физика!

      Великолепная физика. Великолепная физиология. Великолепная наука. Наталья шевелила губами, пытаясь пересчитать трещины на побелке. Почему-то ей казалось – сколько трещин, столько и людей, которых наука ухитрилась осчастливить. Хотя бы походя. Недокументированной способностью науки делать людей счастливыми.

      – В общем, я уговорил деда… хм, Николая Ивановича отменить свое решение. К черту Сорбонну, у нас тут дел невпроворот. А времени нет. Нет времени! Собака, живущая в прошлом, есть, а времени нет. Такой вот парадокс Эйнштейна, будь он неладен.

9

      – Не снимай очки, – попросил Бравый. – Очки тебе очень идут.

      – Хорошо. Как прикажете, товарищ капитан, – Наталья разделась и теперь стояла перед ним, не очень понимая, что делать дальше. Бравый как-то нерешительно расстегивал пуговицы на кителе.

      Со стороны выглядело, наверное, смешно. Два взрослых человека, один из которых полностью голый, если не считать очки, а другой медленно переходящий в такое же состояние, собрались с вполне понятным намерением в комнате с расстеленной кроватью, но при этом ведут себя как сопливые подростки, впервые решившие попробовать то, о чем зубоскалят в подворотнях.

      Наталья подошла к постели, некогда имевшей полное право называться супружеской, откинула одеяло и легла. Заложила руки за голову и смотрела на Бравого.

      Тот отвернулся и возился теперь с галифе. Военная форма явно не способствовала адюльтеру. Наталья протянула руку и погладила Бравого по голой спине.

      – Ты знаешь, моя жена… бывшая жена никогда не снимала ночнушку.

      – Почему?

      – Стеснялась, наверное. Говорила, что голыми это делают только проститутки.

      – А ты и не настаивал.

      – А я и не настаивал.

      Он справился с галифе, стянул трусы и лег.

      – Но ты же настоял, чтобы я не снимала очки.

      – Я