Она доведена до отчаяния. Уолли Лэмб

мы лежали на полотенцах у бассейна и загорали.

      – Кстати, – с улыбкой произнес папа, приподнявшись на локте, – все хотел тебя спросить.

      – Спрашивай.

      – Что это у тебя там?

      Он смотрел на верх моего купальника так, что я покраснела.

      – Где?

      Он потыкал пальцем в мои бугорки и взял за подбородок:

      – Ты там грецкие орехи спрятала, что ли?

      – Да ну тебя! – сказала я, прыгнула в бассейн и поплыла к другому бортику, пряча под водой улыбку. Он просто любит пококетничать, вот и все. Что здесь такого? Если миссис Мэсикотт настолько глупа, чтобы купить нам бассейн за папин флирт, то это ее головная боль, а не наша.

      Во вторник начался дождь. Весь день мы ездили по делам, но на этот раз для себя, а не для старухи. Из толстого комка банкнот в кармане брюк папа отсчитывал деньги за стулья у бассейна, надувные матрасы, новый раздельный купальник для меня. Уже у кассы в хозяйственном магазине, куда мы принесли все выбранное, папе пришло в голову, что девочка моего возраста должна иметь собственный ключ от дома.

      – Подождите, – сказал он продавцу, пробивавшему наши покупки. – Мы кое-что забыли.

      Мы пообедали в китайском ресторане, заказав роллы с яйцом, лапшу «Ло Мейн» и печенье с предсказаниями.

      – Что у тебя? – спросил папа, когда я разломила свое печенье и развернула полоску бумаги.

      – «Улыбка, которую ты посылаешь окружающим, возвращается к тебе». А у тебя?

      – «Пустые развлечения только притворяются прочным счастьем». – Папа с досадой бросил свое предсказание в пепельницу. – Что бы это значило, черт побери.

      Всю неделю мы играли и плавали, не упоминая про Пети и ссору с мамой. Я начала понимать, отчего отец так вспылил: моя мать кого угодно доведет своей хандрой, нервозностью и привычкой то и дело прыскать спреем в нос. Качаясь на надувном матрасе, я смотрела на папу, на рябившую воду бассейна и думала, что если бы жизнь была справедливой, он бы встретил миссис Норд вместо мамы и женился бы на ней. Они бы жили сейчас счастливо с бассейном и двумя дочерьми, мной и Джанет.

      К концу недели папа проплывал бассейн сотый раз, а я приближалась к шестидесяти. Мы сидели на бортике, свесив в воду загорелые ноги. Покрасневшие глаза щипало от хлорки.

      – А помнишь, как у меня было свое малярное дело? – спросил отец. – Пока я не начал работать у Лу-Энн?

      – У тебя был зеленый пикап, – ответила я. – Мы с мамой привозили тебе обед.

      – Верно, – улыбнулся он.

      – А почему ты спрашиваешь?

      – Не знаю, – ответил он. – Просто подумалось.

      Я не хотела, чтобы время вдвоем с папой заканчивалось и чтобы беседа приняла печальный оборот.

      – А что ты думаешь об этом? – я нагнулась и брызнула на него холодной водой. Папа зарычал, как лев, и принялся гоняться за мной вокруг бассейна.

      Папа позвонил маме вечером в воскресенье. После разговора с ней он передал мне, что она просит привезти меня на Род-Айленд на пару дней.

      – Зачем? – заныла