Тайна любви. Николай Гейнце

и все забыть… Все, что вы можете сделать для меня, – это не напоминать мне об этом страшном эпизоде, чуть не разъединившем нас на первом году нашего супружества…

      – Я подчиняюсь… – покорно ответил он. – Я заслужил это и не жалуюсь… Но нельзя ли просить тебя, чтобы через несколько времени не осталось ни малейшего облака, которое бы омрачило горизонт нашего первого счастья, а в эти выговоренные тобой дни я думаю бесполезно, чтобы люди…

      – Вы напрасно об этом беспокоитесь… Я умею уважать себя… поверьте. Пойдем завтракать.

      Он подал ей руку и они прошли в столовую.

      VIII. Тучи рассеиваются

      Так на светлый горизонт жизни молодых супругов надвинулось первое облачко, – облачко мрачное, готовое разрастись в грозовую тучу.

      Доверие Конкордии Васильевны к мужу было окончательно подорвано.

      В течение нескольких дней после описанной нами сцены она не раз спрашивала себя: будет ли она в состоянии все забыть?

      Она совершенно отдалилась от графа.

      Владимир Петрович страдал, но из ложного самолюбия не делал попыток к сближению.

      Эта настойчивость молодой женщины указывала впрочем, что у нее есть характер, и это нравилось графу.

      Графиня страдала в свою очередь, приписывая нежелание мужа сделать первый шаг охлаждению его чувства к ней, желанию ее унизить, а она не прощала унижения.

      Равнодушие графа оскорбляло ее более, нежели бы оскорбил взрыв негодования, взрыв даже грубый, но показавший бы, что граф чувствует отсутствие внимания и ласки, которыми окружала его еще несколько дней тому назад любимая и любящая жена.

      Вежливо-холодное – графиня не замечала его деланность – обращение графа било ее сильнее бича.

      Она решила совершенно отдалиться от мужа.

      Это всегда случается с молодыми женщинами после наступившего разочарования.

      Малейший шаг со стороны графа Владимира Петровича повел бы к примирению тем более что прошла уже неделя со дня происшествия, послужившего причиной размолвки, и жгучесть оскорбления, полученного Конкордией Васильевной, притупилась.

      Надо кроме того заметить, что, обсуждая происшествие, молодая графиня невольно искала и находила не только смягчающие, но подчас даже оправдывающие обстоятельства для ее мужа.

      Итак, ему надо было сделать только один шаг.

      Он этого шага не делал.

      Он не считал нужным дать хоть малейшее объяснение своему поступку, выразить хотя бы в шутливой форме раскаяние, хотя бы слегка извиниться, и то, что можно было поправить мигом, становилось все непоправимее и непоправимее, легкая царапина, от которой через два-три дня не осталось бы и следа, мало-помалу обратилась в зияющую рану, которая даже при излечении обещала на всю жизнь оставить глубокий шрам.

      Мир был хуже и опаснее открытой войны.

      Оба супруга стали постепенно привыкать к взаимной холодности, идя таким путем к взаимному равнодушию, и молодая женщина все более и более убеждалась, что муж не любил ее никогда.

      Конкордия Васильевна любила своего мужа, если можно