Одинокие люди. Герхард Гауптман

(Игриво). Главное хотелось справиться о вашей большой картине. Что, можно уже на нее полюбоваться?

      Браун. Ни тени, ни мысли, ни даже холста к ней еще не имеется.

      Анна. Жаль, очень жаль. А вы еще так обещали мне!

      Браун. Человек предполагает, а Бог располагает. Повторяю вам: раздевайтесь.

      Анна. Я вас видела, и теперь…

      Браун. Нет, вы должны остаться.

      Анна. Здесь?

      Браун. Ну да. Разве вы не знаете, где мы? У Ганса Фокерат. Из моих рассказов вы его хорошо знаете. Кстати – сегодня крестины. Вы как раз во время.

      Анна. Ах, нет. Это неудобно. Да и у меня сегодня масса дел в городе.

      Браун. Теперь все закрыто.

      Анна. Это не беда, мне надо сделать несколько визитов. Не думайте, впрочем, что вы отделались от меня. Мне хочется подольше поговорить с вами. Я вам еще нотацию прочту: вы изменник. Вы все еще художник только на словах.

      Браун. Сначала нужно достигнуть духовной ясности. Еще успею поработать в свое время.

      Анна. Ну, навряд ли.

      Браун. Слушайте, но все-таки вы не смеете уйти теперь.

      Анна. Ах, оставьте меня пожалуйста.

      Браун. Ганс! Ганс!!

      Анна. Прошу вас, оставьте меня (Входит Ганс, раскрасневшись).

      Браун. Позвольте. Мой друг – Ганс Фокерат. Фрейлен – Анна Мар.

      Анна, Ганс. (Одновременно.) Я уже много слышала о вас. Я уже много слышал о вас.

      Браун. Подумай, Ганс. Она хочет уйти.

      Ганс. Моя жена и все мы будем огорчены. Не проведете ли вы сегодняшний день с нами?

      Анна. Право, я не знаю… Впрочем, если я действительно не помешаю, я останусь…

      Ганс. Ни в каком случае (помогает снять кофточку, передает ее Брауну). Повесь, пожалуйста. Я сейчас скажу жене (В дверь спальни). Катя! (уходит в спальню).

      Анна (поправляя платье перед зеркалом). Ваш друг очень любезен

      Браун. Пожалуй слишком.

      Анна. Как так?

      Браун. Я шучу. Он прекрасный малый; но как скоро заговорит о своей работе, становится невыносим. Приготовьтесь; если вы проведете здесь день, он непременно прочтет вам свое произведение.

      Анна. Что это за работа?

      Браун. Для меня слишком учено. Что-то философско-критико-психофизиологическое; мне недоступно.

      Анна. Это меня интересует. Ведь и я сама, как говорят, немного причастна философии.

      Браун. Что вы? В таком случае вы не скоро отделаетесь от него; вы приведете его в восторг.

      Ганс (выходя из спальни). Браун!

      Браун. Что?

      Ганс. Поди к Кате. Успокой ее: по её мнению, у мальчика слишком выдается ребро.

      Браун. К чему это?

      Ганс. Это пустяки, но все-таки иди. Она понапрасну создает себе беспокойство.

      Браун. Хорошо, хорошо. Иду (уходит в спальню).

      Ганс. Жена извиняется. Она придет через несколько минут. А пока она поручила мне показать вам наш сад. Конечно, если вы не имеете ничего против этого.

      Анна. О, нет, с удовольствием.

      Ганс