Тысяча осеней Якоба де Зута. Дэвид Митчелл

рынок. Помощник управляющего ван К. и капитан Лейси оба имеют капиталец в Батавии, а они не те люди, что скажут: «Ах боже мой, нельзя, никак нельзя, правила разрешают всего лишь восемь ящиков». Да и сам управляющий…

      – Господин Ворстенбос приехал искоренять злоупотребления, а не множить их самому.

      – Господин Ворстенбос понес такие же потери в связи с войной, как и все прочие.

      – Господин Ворстенбос – порядочный человек, он не станет наживаться за счет Компании.

      – Каждый человек самый что ни на есть порядочный – в своих собственных глазах. – Круглое лицо Гроте в полутьме похоже на бронзовый диск. – Не благими намерениями вымощена дорога в ад, а самооправданиями! Кстати, о порядочных людях – чему на самом деле мы обязаны приятностью вашего общества нынче ночью?

      Стражники на улице отбивают время своими деревянными сандалиями.

      «Я слишком пьян, – думает Якоб. – Хитрить не получится».

      – Хотел поговорить насчет двух деликатных дел.

      – На моих устах печать, клянусь далекой могилкой папаши!

      – По правде сказать, управляющий подозревает, что происходят хищения…

      – Святые угодники! Быть того не может, господин де З.! Хищения? Здесь, на Дэдзиме?

      – …И связано это с неким поставщиком продовольствия, который каждое утро навещает вашу кухню…

      – Господин де З., ко мне на кухню по утрам заглядывают несколько разных поставщиков.

      – …А уходит он с такой же набитой сумкой, как и пришел.

      – Я рад, что могу разъяснить это недоразумение, ага? Передайте господину управляющему, что ответ простой: луковицы. Да-да, луковицы. Гнилые, вонючие луковицы. Этот поставщик – самый гнусный мошенник. Всякий день пытается меня провести. Бывают такие мерзавцы, сколько им ни повторяй: «Прочь, бесстыжий плут!» – не слушают, что ты будешь делать.

      В жаркой, насквозь просоленной ночи далеко разносятся голоса рыбаков.

      «Я все-таки не настолько пьян, – думает Якоб, – чтобы не распознать откровенное хамство».

      – Что ж… – Секретарь встает. – Более нет необходимости докучать вам.

      – Нет необходимости? – подозрительно переспрашивает Ари Гроте. – Ну да, нету.

      – Совершенно верно. Завтра снова тяжелый день, так что на этом позвольте откланяться.

      Гроте хмурит лоб.

      – Господин де З., вы вроде бы сказали, два деликатных дела?

      – После вашей истории о луковицах… – Якоб пригибается, проходя под низко нависшей балкой, – второе дело я буду обсуждать с господином Герритсзоном. Поговорю с ним завтра, на трезвую голову. Боюсь, известие его не обрадует.

      Гроте загораживает дверь.

      – И чего же касается это известие?

      – Ваших игральных карт, господин Гроте. Тридцать шесть партий в карнифель, из них вы сдавали двенадцать раз, а из этих двенадцати десять выиграли. Невероятный итог! Может, Барт с Остом и не заметили бы колоду карт, зачатую в грехе, но уж Туми и Герритсзон углядели бы точно. Стало