Тысяча осеней Якоба де Зута. Дэвид Митчелл

Огава, его слуга и двое инспекторов – все четверо мрачные и в поту.

      – Господин де Зут, – начинает Огава, – я хочу поговорить о книге, которую вы привозить. Дело серьезное…

      Дальше несколько фраз Якоб пропускает мимо ушей, борясь с тошнотой и ужасом.

      «Ворстенбос не сможет меня спасти, да и зачем ему?»

      – …Поэтому мне удивительно обнаружить у вас такой книга… Господин де Зут?

      «Конец моей карьере, – думает Якоб, – свобода, прощай, и Анна потеряна…»

      – Где меня заточат? – хрипит несчастный узник.

      Улица качается перед глазами, вверх-вниз. Якоб зажмуривается.

      – За-то-чат? – переспрашивает Огава. – Моих ничтожных познаний в голландском не хватает…

      Сердце писаря стучит, как неисправная помпа.

      – Бесчеловечно так играть со мной…

      – Играть? – недоумевает Огава. – Господин де Зут, это какой-то поговорка? В сундуке господина де Зута я найти книгу господина… Адам Сумиссу.

      Якоб открывает глаза. Улица встала на свое место.

      – Адам Смит?

      – «Адам Смит», прошу меня простить. «Богатство народов» – знаете?

      «Знаю, – думает Якоб, – только боюсь надеяться».

      – Английский оригинал довольно сложен, поэтому я купил в Батавии голландское издание.

      Огава удивлен.

      – Значит, Адам Смит – англичанин, а не голландец?

      – Он бы вас не поблагодарил за такие слова, господин Огава! Смит – шотландец из Эдинбурга. Так вы сейчас говорили о «Богатстве народов»?

      – О чем еще? Я – рангакуся, изучаю голландскую науку. Четыре года назад управляющий Хеммей дал мне почитать «Богатство народов». Я начать перевод, чтобы перенести в Японию, – губы Огавы старательно готовятся, прежде чем выговорить, – «теорию политической экономии». Но даймё Сацумы предложил господину Хеммею много денег, и мне пришлось вернуть книгу. Ее продали, и я не успеть закончить перевод.

      Раскаленное солнце застряло, словно в клетке, в ветвях сияющего лавра.

      «И воззвал к нему Бог из среды куста», – думает Якоб.

      По синей глазури неба чертят крючконосые чайки и костлявые коршуны.

      …«И сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я!»

      – Я старался, искал другую, но… – Огава морщится. – Большие трудности.

      Якоб еле сдерживается, чтобы не расхохотаться по-детски.

      – Я понимаю.

      – И вдруг сегодня ваш сундук я находить Адам Смит. Очень удивительно, и сказать откровенно, господин де Зут, я хотел бы купить или взять в аренду…

      В саду по ту сторону улицы надрываются цикады.

      – Адам Смит не продается и не сдается в аренду, – говорит голландец, – но я буду рад одолжить вам книгу, господин Огава. Весьма рад… И держите ее у себя, сколько вам будет угодно…

      IV. Возле нужника при Садовом доме на Дэдзиме

      Перед завтраком 29 июля 1799 г.

      Якоб де Зут, выйдя из жужжащей мухами тьмы, видит, как приставленного к нему переводчика Хандзабуро допрашивают два инспектора.

      – Небось, прикажут мальчишке в твоем ночном