Боги осенью. Андрей Столяров

разрезана Синяя Лента.

      – Не понял, – озадаченно сказал я.

      Тогда Алиса объяснила мне, что Синяя Лента – это знак Дома Герриков. Цвет наследственного владения земель Алломара. На Синей Ленте висела Капля Росы, которая, сверкнув с неба, вдохнула жизнь в первого лорда Геррика. С тех пор, уже четыреста лет, каждый лорд Дома Герриков целует ее, вступая во владение Алломаром.

      Я все равно не понял.

      – Это что – такая материя?

      – Сам ты материя, – презрительно сказала Алиса. – Синяя Лента соткана из волокон Семи Тайных Трав. Только великий Орразио знал, где растут эти Травы. И только он, работая двадцать лет, мог соткать подобную Ленту. Сейчас секрет Семи Трав утерян.

      Тогда я, кажется, понял.

      – О господи!.. – невольно сказал я. – Разрезали Синюю Ленту! Что за чушь? Да сшейте ее обратно, в конце концов! Господи, ну вы просто как дети! Сколько человек погибло в этой бессмысленной бойне?

      Я помню, как Алиса гордо выпрямилась при этих словах. И у нее даже подбородок задрался вверх, как у Геррика.

      – То, что ты называешь бессмысленной бойней, длится уже больше тридцати лет. Мой отец и моя мать погибли во время первого вторжения Тенто на Алломар. Я потеряла замок, в котором выросла, я потеряла луга, на которых играла в детстве. Я потеряла свое сиреневое озеро Натайико!..

      Она кричала, больше уже не сдерживаясь.

      – И все из-за какой-то Синей Ленты, – небрежно напомнил я.

      – Не из-за Синей Ленты, черт бы тебя побрал, а из-за чести!.. – сверкнула глазами Алиса. Простолюдину, видимо, не понять, что такое – честь!.. Не из-за прибыли же воевать, как вы! Не из-за таможенных пошлин, не из-за выгодных торговых путей!..

      Она замолчала, и видно было, как страстный гнев борется в ней со сдержанностью.

      – За такое у нас вызывают на поединок, – через некоторое время сказал она. – Или навечно, официально прокляв, изгоняют из Дома. Я прощаю тебя, потому что ты не имеешь должного происхождения. Ты не жил в Алломаре…

      – Спасибо, – иронически сказал я.

      – А что касается воинов, погибших за Алломар, то сражаться они пошли исключительно добровольно. Никто не может заставить человека жертвовать своей жизнью, если он сам того не желает. Любой воин в любую минуту может отказаться от выполнения почетного долга. Ему достаточно вернуть свой меч лорду Геррику…

      – И что тогда? – ехидно, как мне казалось, спросил я.

      – Тогда – ничего, – не менее ехидно парировала Алиса. – Во всяком случае, ничего из того, о чем ты, вероятно, подумал. Ни смертной казни, ни ссылки, ни даже общественного порицания. Такой человек просто перестает быть воином, вот и все.

      – И что, кто-нибудь отказывался? – спросил я.

      – До сих пор – нет! – пальцы скомкали простыню, которой она спереди прикрывалась. – Нет, и я надеюсь, что никогда не будет. Потому что среди воинов Алломара нет трусов, – заключила она.

      Откинулась на подушку и в гневе раздула ноздри.

      В глазах была – синева.

      Вот