Солдат и Царь. Два тома в одной книге. Елена Крюкова

косцы яркую и развеселую, мощную песню, какие обычно поют мужики на сенокосе; и блестели лезвия тяжелых литовок; и с легким шорохом валилась на истомленную жарой землю скошенная трава, и он, Мишка, тоже косил, размахиваясь косой широко, свободно, от плеча, – и румяной юной девушки уже было рядом не видать, но он чувствовал: она незаметно вошла куда-то внутрь него, под ребра, как детская тайная обида, как легкий солнечный запах свежескошенной нежной травы.

      * * *

      Он выздоровел. Выправился. Налился новой силой.

      Пока молод – смерть не возьмет, сам над собой смеялся, и над смертью тоже.

      Подлечили. Зашили. Где надо, срослось. Где не надо, побаливало. Плевать он на это хотел.

      Снова попросился на фронт: а куда еще было возвращаться солдату?

      Думал о доме. Ночью перед глазами вставала огромная родная река, широкие перекаты и больно блестевшие на забытом мирном солнце плесы. Плывешь на лодке, ладишь удилище, руку в воду окунешь – рука как подлещик, а водичка желтенькая, насквозь солнцем просвеченная. И дно видно; и рыбы ходят медленно, важно.

      «Волга, Волженька…»

      Просьбу его исполнили. На фронт отправили.

      Он себя спрашивал: Мишка, вот ты смерть понюхал, а сейчас ты смерти-то боишься или нет? – и ничего не мог сам себе на это ответить.

      Война была все такая же. Отвратительная.

      Его бы воля – он превратил бы ее в черную гадкую козявку и раздавил бы сапогом.

      «Сказочник ты, Мишка. Что плетешь. Чем прельщаешься».

      …Они тут бились, а в тылу солдаты митинги затевали. Заморское словцо – митинг! Означает по-русски: буча, буза. После очередного сражения сутулились в окопах, вертели самокрутки, перевязывали раненых – все как обычно, тоска, кровь и хмарь, – как вдруг тяжело прыгнуло в окоп чье-то грузное, великое тело, один солдат упал, другой выругался, третий крикнул:

      – Стой, кто идет!

      На перемазанной роже великана отражался лютый, зверий восторг.

      Он завопил, вздергивая кулаки над головой:

      – Ребяты! Солдаты! Кончай воевать! Кончилась война, в бога ее душеньку мать! Кончилася!

      Вдали грохотали выстрелы, а в окопах грохотали солдатские надсадные крики.

      – Иди ты врать!

      – Все! Толкую вам! Мир!

      – Откудова знаешь?!

      – Да Ленин в Петрограде уж почти всю власть забрал! Только что Зимний дворец с царями не взял! А так – все взял!

      – Да нас тут офицеры расстреляют всех до единого, если мы в одночасье винтовки побросаем!

      – Небось! Не убьют!

      – Мир! Мир! Ну наконец-то!

      – Бросай фронт! Бросай к чертям это все! Домой! Домой!

      – Слышите, солдаты?! А ну как он врет все?!

      – Домой! Домой!

      – Землю нам! Хлеб нам! Все – нам! Во где уже господа сидят! Нахлебались!

      – Хлеба! Мира! Ленин наш спаситель!

      – Троцкому ура-а-а-а!

      – Пошел к лешаку твой Троцкий!

      – Ленину ура-а-а-а!

      – Домо-о-о-ой!

      Лямин