Среди овец и козлищ. Джоанна Кэннон

мы гёрлскауты. Пришли предложить вам помощь, – пискнула Тилли. Хорошо хоть удержалась, чтоб не запеть.

      – Что-то не больно вы похожи на гёрлскаутов, – миссис Форбс с подозрением сощурилась.

      Тогда я сказала, что нам нужна помощь соседей, и тут миссис Форбс кивнула, согласилась, что она действительно наша соседка, и даже предложила нам войти в дом, чтобы не стоять на жаре. Тилли потянулась следом за кардиганом миссис Форбс, возбужденно размахивая руками, я погрозила подруге кулаком, пытаясь ее успокоить.

      Миссис Форбс, стуча каблучками, развернулась и пошла по тропинке вдоль дома. Каблуки звонко цокали по чисто подметенной бетонной плитке, а наши сандалии шлепали следом, изо всех сил стараясь не отстать. Через секунду она вдруг обернулась, и мы с Тилли, все еще размахивая руками, едва не врезались в нее.

      – А твоя мама знает, что ты здесь, Грейс? – спросила она. И вскинула руки, точно регулировщик движения.

      – Мы ей сказали, миссис Форбс, – ответила я.

      Она тут же опустила руки и снова застучала каблучками.

      «Интересно, – подумала я, – понимает ли миссис Форбс, что сказать моей маме – это одно, а вот знает ли она – это совсем другое?» Две совершенно разные вещи. Впрочем, откуда ей было знать, что мама обычно подносила пальцы к горлу и яростно отрицала, что ей говорили что-либо в этом роде. Даже когда отец брал себе кого-нибудь в свидетели (обычно меня) и слово в слово повторял содержание разговора.

      – А про мою маму она почему-то не спросила, – прошептала Тилли.

      Очевидно, мать Тилли считалась слишком непредсказуемой, чтобы спрашивать о ее мнении.

      Я расправила джемпер на спине подружки.

      – Все нормально. Спросить о моей маме – этого за глаза хватит на двоих. И ты всегда можешь это использовать.

      Тилли улыбнулась и взяла меня под руку.

      Порой я никак не могу припомнить, когда ее не было рядом со мной.

      Ковер у миссис Форбс был цвета сиропа от кашля. Он тянулся через весь холл до самой гостиной, а когда я обернулась, то увидела, что им покрыта и лестница на второй этаж. Сохранились линии в тех местах, где по нему провели пылесосом, а когда мы вошли в гостиную, то там нас ждал еще один квадрат сиропа. Наверное, на тот случай, чтобы каждый гость мог убедиться – в этом доме царит полный достаток.

      Миссис Форбс спросила, не угостить ли нас чем-нибудь, и я ответила да и не сказала нет заварному крему; миссис Форбс сложила губы трубочкой в виде буквы «о» и вышла. А мы остались сидеть на темно-розовом диване с изогнутыми подлокотниками и целой горой подушек. Я решила примоститься на краю. Тилли уселась первой. Сиденья оказались такими глубокими, что ноги ее не доставали до пола, так и свешивались, словно у тряпичной куклы.

      Она перекатилась на бок и заглянула в щель между диваном и стеной.

      – Ты Его не видишь? – спросила она, склонившись почти к самому ковру.

      – Кого?

      Тилли перекатилась обратно, лицо побагровело от усилий.

      – Бога, кого ж еще.

      – Не думаю, что Он возьмет да вдруг выскочит из-под плинтуса, Тилли.

      Но