Возвращение в Михайловское. Борис Голлер

кто у них заправляет полком? Дама! Полковничиха. Офицеры смеются меж собой: «Полк в беде! – Наш полковник сидит на биде!»

      – Фи, как неприлично! – сказала мать.

      – Молчать! – сказал отец.

      – Ах, да!.. тут дамы. Простите! Но я ж – про Гродненский гусарский…

      – Нет никакого Гродненского гусарского! – вспылил отец. – Ничего нет!..

      – Как-так, нет? – попытался вставить Лев, но все напрасно!

      – В православной стране составляется – что бы вы думали? – заговор афеистов! И кто играет в нем, так сказать, чуть не главную роль? Извольте видеть. Мой сын. Пушкин, Александр Сергеевич! Без него не обошлось!

      Сергей Львович пережимал. Он возвышался над наглым сыном. – Как не смог (увы!) возвыситься над могучими чреслами дворовой девки Алены. Он брал реванш, он торжествовал – он упивался своим торжеством. Река в кисельных берегах… Все пропало! Как грустно!..

      – Я не составлял и никакого заговора. Паче – афеистов! – сказал сын, все же, в растерянности.

      – … И это в то время, когда государь вынужден воспретить даже масонские ложи, к коим когда-то и сам питал симпатии.

      – При чем тут ложи? Вы сами, между прочим, напомню – тоже, по-моему, были масоном!

      – Был! И что ж?.. Многие были. И возмущались даже – считали этот запрет чем-то кощунственным. Насилием над личностью. Но после убедились, что в том была государственная необходимость.

      – Что? – переспросил Александр.

      – Государственная необходимость! – повторил отец. – Вам, конечно, это не понятно!

      – Жаль, я не успел побывать масоном! – сказал брат Лев – он все еще надеялся утишить скандал.

      – Если мое мнение значит что-нибудь, – сказала Надежда Осиповна. – Я просила бы вас прекратить все это! Всех!.. – чуть смягчила она. – Прекратить!

      – Я боюсь не за себя! Ты подумал, что станется – со мной, с матерью – если тебя сошлют в рудники? (Про себя-то Сергей Львович думал, как раз в первую голову о себе… что, если и ему придется ехать в Сибирь? С семьей? Какой обоз надо везти! А сборы! А решения – что брать, что оставлять? В какой-нибудь Березов…)

      – Нет! – Сергей Львович повернулся непосредственно к старшему. – Ты объясни мне! Почему повсюду, где опасно или как-то нечисто, или… где можно вляпаться… ты оказываешься тут как тут? Почему? Сперва порочные стихи… потом…

      – Я не писал, учтите! И никаких порочных стихов!

      – Еще бы! тебя отправляют на юг… на юг, заметь! – что вовсе не так плохо, за тебя хлопочут – почтенные люди – так мысля, что ты образумишься… что слабые надежды, которые ты возбудил в обществе своими юношескими опытами…

      Александр улыбнулся.

      – Считайте, что не было! И никаких надежд! Все надежды на меня были напрасны!

      Он резко отодвинул стул.

      – Вы нынче раздражены, papa! Объяснимся после!..

      И вышел…

      Он прошел к себе в комнату – и прежде всего собрал письма. Последние. – Чтоб не оставлять их здесь, в доме: немного, всего несколько, спрятал их на груди… Потом