Эксцессия. Иэн Бэнкс

о наших муках.

      Но я этого не сделал.

      И этим я тоже горжусь».

* * *

      Проснувшись, он ощутил в своей голове нечто.

      Он вернулся в реальность, в настоящее, в спальню дома престарелых на берегу моря. На плитках балкона дрожали солнечные блики. Его сдвоенные сердца бились изо всех сил, вставшие дыбом чешуйки кололи спину. Нога ныла, в ней эхом отдавалась боль старого перелома, полученного на леднике.

      Никогда прежде прошлое не являлось во сне так правдоподобно. Ему наконец привиделась и лавина на западном склоне, и несчастный случай с экскаватором (воспоминания об этом были погребены глубоко под ослепительно-белым грузом страданий). Более того, привычный ход сновидений неуловимо изменился, заставляя его заново пережить случившееся, вновь сражаться за каждый глоток воздуха, снова глядеть в лицо мертвой девочки.

      Он пытался все обосновать, объяснить и даже оправдаться за свои действия во время службы в армии, ставшей самой примечательной частью его жизни.

      А теперь он ощущал в своей голове нечто.

      Нечто заставило его закрыть глаза.

      – Наконец-то, – сказало нечто глубоким, неторопливым и властным голосом, почти идеально выговаривая слова.

      «Наконец-то?» – подумал он. («Что это?»)

      – Я узнал правду.

      «Правду о чем?» («Кто это?»)

      – О том, что совершили вы. Ваш народ.

      «Что?»

      – Улики были рассеяны повсюду: в пустынях, в суглинке, в стеблях растений, на дне озер. Следы обнаружились и в истории культуры: внезапное исчезновение произведений искусства, изменения в архитектуре и в сельском хозяйстве. Уцелело немногое: книги, фотографии, звукозаписи, каталоги, противоречащие переписанной истории, – но все же они не объясняли, почему столько племен и народов внезапно исчезло без малейших признаков ассимиляции.

      «О чем вы?» («Что это у меня в голове?»)

      – Вы не поверите, комендант, если я расскажу о себе, но я говорю о том, что называют геноцидом. О доказательствах его существования.

      «Мы сделали то, что должны были сделать!»

      – Спасибо, мы уже ознакомились с вашими доводами. Ваши оправдания записаны.

      «Я верил в то, что делал!»

      – Знаю. У вас еще сохранились остатки порядочности, вы иногда терзались сомнениями, но в конце концов поверили в правоту своего дела. Это вас не извиняет, но принято во внимание.

      «Кто вы? Кто дал вам право копаться в моей голове?»

      – На вашем языке мое имя звучит примерно как «Серая зона». А правом копаться в вашей голове я обладаю по той же причине, которая дала вам право убивать, – власть. Превосходство в силе. В моем случае – колоссальное превосходство. Сейчас меня отзывают, я вынужден удалиться, но через несколько месяцев вернусь и продолжу расследование. Воспоминания ваших оставшихся соратников помогут рассмотреть дело… с разных точек зрения.

      «Что?» – подумал он, пытаясь открыть глаза.

      – Комендант, к сожалению, ничего ужаснее вашей нынешней