Эксцессия. Иэн Бэнкс

появился дипломатический корпус, ведь другие виды могли принять это за проявление слабости; Хамы пытались отыграться, назначая на дипломатические посты самых агрессивных и ксенофобски настроенных сородичей, чтобы чужаки не пришли к странному и опасному предположению о смягчении Хамских нравов.

      – Давай, старина! Еще раз! Хоть наши лакомства и не для тебя, но поразвлечься ведь можно?!

      Гарпун пролетел над ямой, направляясь к тарелке Пятерика. Хам без труда перехватил его и с громким хохотом отбросил. Офицер, метнувший гарпун, вовремя отклонился, и гарпун попал не в него, а в проходившего мимо официанта. Тот взвыл, раздалось шипение газа, выходившего из пробитого газового мешка.

      Генар-Хофен оглядел куски мяса на тарелке Пятерика.

      – А почему бы мне просто не загарпунить твою тарелку? – спросил он.

      Пятерик, возмущенно подскочив, заревел:

      – Тарелку соседа?! Генар-Хофен, да ты что! Это мухлеж или приглашение к дуэли в оскорбительной форме! Чему вас только учат в этой вашей Культуре?

      – Прошу прощения, – сказал Генар-Хофен.

      – Прощаю. – Пятерик, кивнув глазными стебельками, проверил леску, закинул в клюв кусок мяса с тарелки, потянулся за выпивкой и вместе с остальными офицерами забарабанил щупальцем по столу, пока одна из драгончих валила другую на спину и вгрызалась ей в шею. – Давай-давай! Седьмая! Я ставил на нее! Я выиграл! Ну, Древогаз, что я тебе говорил?!

      Генар-Хофен покачал головой, улыбаясь своим мыслям. За всю свою жизнь он еще не бывал среди таких чуждых ему существ, внутри огромного тора из холодного сжатого газа, вращавшегося вокруг черной дыры, которая, в свою очередь, вращалась вокруг коричневого карлика в нескольких световых годах от ближайшей звезды; газовый тор щетинился кораблями типичной для Хамов формы (зазубренная луковица) и был населен веселыми космопроходцами-Хамами и их обширной коллекцией разнообразных жертв. Как ни странно, именно здесь Генар-Хофен чувствовал себя как дома.

      – Генар-Хофен? Это я, Скопелль-Афранки, – прозвучало в голове Генар-Хофена – жилой модуль обращался к нему через скафандр. – Срочное сообщение.

      – Подожди! – велел Генар-Хофен. – Я очень занят, застольный этикет не позволяет отрываться на разговоры.

      – Нет, дело неотложное. Немедленно возвращайся.

      – Что? Нет, уйти я не могу. Ты что, сдурел? И вообще, тут все только начинается.

      – Ничего подобного. Ты пришел сюда восемьдесят минут назад. Эта ваша скотобойня, замаскированная под пиршество, уже в полном разгаре. Через твой дурацкий скафандр мне прекрасно видно, что там творится…

      – Вот так всегда! – обиженно встрял скафандр.

      – Заткнись, – сказал ему модуль. – Генар-Хофен, ты вернешься или как?

      – Нет, не вернусь.

      – Что ж, давай-ка проверим приоритеты канала связи… Та-а-ак. Текущее состояние…

      – …ставку, друг-человек? – Пятерик стукнул щупальцем по столу перед Генар-Хофеном.

      – А?