Звучащий свет. Владимир Алейников

земной, а может, и небесной

      Тому, кто ведал зов и видел путь,

      Кто нить сжимал и века чуял суть,

      Прошедши, яко посуху, над бездной.

21 февраля 1992

      «Всё дело не в сроке – в сдвиге…»

      Всё дело не в сроке – в сдвиге,

      Не в том, чтоб, старея вмиг,

      Людские надеть вериги

      Среди заповедных книг, —

      А в слухе природном, шаге

      Юдольном – врасплох, впотьмах,

      Чтоб зренье, вдохнув отваги,

      Горенью дарило взмах —

      Листвы над землёй? крыла ли

      В пространстве, где звук и свет? —

      Вовнутрь, в завиток спирали,

      В миры, где надзора нет!

      Всё дело не в благе – в Боге,

      В единстве всего, что есть,

      От зимней дневной дороги

      До звёзд, что в ночи не счесть, —

      И счастье родного брега

      Не в том, что привычен он,

      А в том, что, устав от снега,

      Он солнцем весной спасён, —

      И если черты стирали

      Посланцы обид и бед,

      Не мы ли на нём стояли

      И веку глядели вслед?

23 февраля 1992

      «А чуда ни за что не рассказать…»

      А чуда ни за что не рассказать —

      За дружеской неспешною беседой

      На сплав немногословности не сетуй

      С тем, что узлом впотьмах не завязать,

      Не выразить, как взгляды ни близки

      И сколь ни далеки шаги в пространстве, —

      И всякий раз, и в трезвости, и в пьянстве,

      Кусаешь недомолвок локотки.

      Коль чуду не стоять бы на своём,

      Иную обрели бы мы дорогу,

      Ведущую к забвенью понемногу, —

      И мы его и видим, и поём,

      И чествуем, и чувствуем везде,

      Где есть надежда так, а не иначе

      Уйти к нему тропой самоотдачи,

      В мирской не задержавшись чехарде.

      Когда подобно рвению оно

      И вместе с тем похоже на смиренье, —

      Намёков и примет столпотворенье

      Горенью без раздумий отдано

      Для жертвенного света и тепла,

      Для внутреннего строгого отбора,

      Где истины крупицами не скоро

      Сверкнут на солнце пепел и зола.

6 марта 1992

      «Те же на сердце думы легли…»

      Те же на сердце думы легли,

      Что когда-то мне тяжестью были, —

      Та же дымка над морем вдали,

      Сквозь которую лебеди плыли,

      Тот же запах знакомый у свай,

      Водянистый, смолистый, солёный,

      Да медузьих рассеянных стай

      Шевеленье в пучине зелёной.

      Отрешённее нынче смотрю

      На привычные марта приметы —

      Узкий месяц, ведущий зарю

      Вдоль стареющего парапета,

      Острый локоть причала, наплыв

      Полоумного, шумного вала

      На событья, чтоб, россыпью скрыв,

      Что-то выбрать, как прежде бывало.

      Положись-ка теперь на меня —

      Молчаливее вряд ли найдёшь ты

      Среди тех, кто в течение дня

      Тратят зренья последние кошты,

      Сыплют