Двойной бренди, я сегодня гуляю. Мария Елифёрова

объяснил ближайший официант, – если у кого из гостей аллергия на наших животных или психологическое предубеждение…

      Коннолли решил не вдаваться в словарные тонкости.

      – Дай-ка мне этой коровы, – сказал он, подставляя тарелку. Под загадочным ярлыком, как оказалось, скрывался обыкновенный бефстроганов.

      Стараясь не запачкать прокатный костюм, Патрик вернулся к столу.

      – Решила сесть на диету? – осведомился он, наблюдая, как Лика доедает птицу. – Не мори себя голодом, ты и так неотразима.

      – Для кого это, интересно? – Лика выплюнула косточку.

      – Для всех, – коротко сказал Патрик и подмигнул. Лика вытерла руки салфеткой и отодвинула тарелку.

      – Ты вроде бы не успел выпить, – нахмурилась она. – Или это переодевание ввергло тебя в такую эйфорию?

      – Отчасти, – сказал Коннолли, приступая к еде. – Я надеюсь, что теперь, когда я напялил на себя этот костюм, ты будешь разглядывать и меня, а не только одного Вика.

      – Что за ерунда! – воскликнула она, вспыхнув. – Ты что, ревнуешь?

      – Нет, просто констатирую факты. С некоторых пор ты воспринимаешь его… внештатно.

      – Вот как! И в чём, по-твоему, это проявляется?

      – Ты ведёшь себя с ним не так, как раньше.

      – Глупости.

      – Ты стала конфузиться перед ним. В экспедиции ты не конфузилась.

      – Я за собой этого не замечала. Возможно, это оттого, что я на чужой планете.

      – Лика, – сказал Коннолли, – враньё – не твоя профессия.

      Лика метнула на него полный бешенства взгляд.

      – Ты сюда пришёл есть или издеваться? – негромко, раздельно проговорила она.

      Несколько секунд Патрик глядел ей прямо в глаза.

      – Лика, – сказал он, – не пытайся его захомутать. Из этого всё равно ничего не выйдет.

      – Я и не пытаюсь, – бросила она и отвела взгляд.

      – Надеюсь, вы не станете бить меня ногами, – раздался позади них весёлый голос Лаи, – за то, что я заставил вас так долго ждать? Разрешите представить: мой племянник, Доран Лаи.

      Его спутник крутнулся на каблуках и звонко рассмеялся. Это был тощий парень с необыкновенно живым и подвижным лицом; в прошлый раз Лаи говорил, что ему четырнадцать лет, но по виду ему можно было дать все восемнадцать. Впрочем, так и должно было быть, ведь век барнардцев недолог – для них нормально умирать в пятьдесят-шестьдесят. Несмотря на землистую смуглоту и удлинённый разрез глаз, он выглядел менее экзотично, чем его дядя – благодаря довольно высокому росту и молодёжной причёске (каре тяжёлых чёрных волос, разделённых пробором). Доран явно чихать хотел на дресс-код обеих планет – на нём был подпоясанный балахон без рукавов, феерически оранжевого цвета, который при движениях распахивался, открывая чёрные холщовые штаны, похожие на джинсы.

      Столкнувшись взглядом с землянами, Доран снова засмеялся – на этот раз смущённо.

      – Он не знает земных языков, – пояснил Лаи. – Говорил же я ему – учи маорийский!

      Он с размаху шлёпнул Дорана