Двойной бренди, я сегодня гуляю. Мария Елифёрова

метра на два, участники экспедиции рассредоточились по разным местам, целенаправленно расчищая небольшие участки. Фигура в голубом скафандре распрямилась и помахала ему издали. По голосу он узнал Лаи.

      – Здравствуйте, Артур! Прибыли взглянуть на марсиан?

      – Если они не возражают, – плоско пошутил Мэлори и подошёл к краю раскопа.

      – Дайте руку, – сказал доктор Лагранж, помогая ему спуститься. – Аккуратнее… Вот так. Я расчистил пока только череп – специально для вас, чтобы вы могли посмотреть. Но это несомненно двуногие. Уже четыре полных скелета, в довольно пристойной сохранности.

      Мэлори присел на корточки над тёмным контуром останков неизвестного существа. При жизни оно явно ходило на двух ногах, но пропорции его были не человеческими. И хотя череп был наполовину разрушен, всё же он вряд ли походил на череп землянина или барнардца.

      – Кто это? – Мэлори сковырнул кусочек грунта рукой в перчатке скафандра. – В систематическом плане, я имею в виду?

      – Я понимаю, что вы имеете в виду. Не приматоиды. Даже, по всей вероятности, не млекопитающие. Смотрите сюда.

      Лагранж смахнул кисточкой пыль и осторожно вытянул обломок челюсти.

      – Бог ты мой! – Мэлори замер, разглядывая находку. В кости торчали три совершенно одинаковых треугольных зуба. – Рептилии?

      – Скорее всего. Они безусловно были белковыми, а значит, «закон Альварес» должен для них работать.

      – А рептилии могут быть разумными?

      – Вот это и есть самый большой вопрос, – Лагранж повертел в руках кость. Держать её перчатками было неудобно, и он в конце концов положил её в отделение специально приготовленного ящика. – Классическая теория интеллекта запрещает это. Считается, что скачок, ведущий к зарождению разума, возможен только при достижении определённого уровня скорости процессов в организме. Это напрямую связано с интенсивностью мыслительных операций. Рептилии, вне зависимости от объёма мозга, таким уровнем не обладают.

      «А барнардцы?» – чуть не сорвалось у Мэлори с языка. Всего тридцать тысяч лет эволюции, подумал он. Температура тела тридцать восемь по Цельсию, пульс сто ударов в минуту… любопытные возможности для выводов о том, что определяет начала цивилизации.

      – Некоторые динозавры были теплокровными, – припомнил он. Лагранж присел на край траншеи.

      – Нельзя сказать, чтобы этого было достаточно для разумности. Вот если бы мы нашли хоть один артефакт, тогда другое дело.

      – Хотелось бы, – сказал Мэлори. – Было бы обидно, если бы мы напоролись всего лишь на местное кладбище динозавров.

      – Ну, динозавры – тоже неплохо. Это горы новых сведений о жизни на Марсе, да и во Вселенной как таковой…

      – Да, Симон, только динозавры – дело палеонтологов, а не наше. Они будут визжать от восторга, а мы после всех трудов останемся с носом.

      Мэлори отправился в другой конец раскопа, где вдвоём трудились Лика Мальцева и барнардский стажёр Миай Фоо. Они уже наполовину очистили останки от породы, и Фоо с энтузиазмом приветствовал начальника экспедиции.

      – Будьте