Плащаница колдуна. Антон Грановский

другим вышли из кружала.

      Диона остановилась.

      – Ты чего? – спросил ее Лагин.

      – Глеб прав, они не дадут нам далеко уйти, – с горечью сказала Диона.

      – Но я заплатил им золотом! И теперь ты свободна!

      Диона покачала темноволосой головой.

      – Это ничего не значит, – грустно и безнадежно проговорила она. – Я для них словно бешеная собака. И даже хуже. Как только мы выйдем из кружала, они меня убьют.

      Лагин растерянно взъерошил ладонью седые волосы. Затем взял Диону за руку и повел ее обратно к барной стойке. Остановился возле Глеба, взглянул на него прямым, суровым взглядом и сказал:

      – Первоход, помоги нам выйти из кружала. Пожалуйста.

      Глеб не ответил. Тогда Лагин заговорил снова, и голос его стал тихим и четким:

      – Когда я говорил про пятьсот талеров, я имел в виду только аванс. Я действительно могу озолотить тебя. Пятьсот талеров – это пустяк.

      Глеб молчал. Лагин глянул по сторонам, затем сунул руку в карман и достал небольшой прозрачный камень.

      – Взгляни! – попросил он.

      Глеб взглянул. Лагин сглотнул слюну и сказал:

      – Это алмаз. Абассидские купцы готовы заплатить за него десять тысяч солидов. Если ты не веришь мне, возьми его в залог.

      Глеб протянул руку, но Лагин сжал пальцы.

      – Я должен быть уверен, что ты пойдешь со мной до конца, – тихо сказал он. – Поклянись – и алмаз твой.

      – Чем ты хочешь, чтобы я поклялся?

      – Чернобогом. Самым страшным из здешних богов.

      Глеб сделал усилие, чтобы не усмехнуться.

      – Хорошо. Клянусь Чернобогом! И пусть он отправит меня в царство мрачного Аида, если я тебя обману!

      Лагин посмотрел на Глеба с сомнением, однако ладонь разжал.

      – Возьми.

      Алмаз был увесистый. Каратов двадцать, не меньше. В Москве двадцать первого века он стоил бы полмиллиона баксов. Только где она, эта Москва…

      Глеб вздохнул и спрятал алмаз в карман. Затем взглянул на Лагина и сказал:

      – Слушаться меня беспрекословно. Скажу «мордой в грязь», значит, мордой в грязь. Скажу раздеться догола и нырнуть в дерьмо – нырнешь. И будешь сидеть в дерьме, покуда я не разрешу вылезти.

      Лагин кивнул и ответил необычайно серьезным голосом:

      – Это справедливо.

      Затем снял очки и бережно протер стеклышки краем рубахи.

      – Ты придумал? – поинтересовался Глеб, кивнув на очки.

      Ученый муж водрузил очки на нос и покачал головой:

      – Нет, не я. Гербериус. А стекла для него сделали венетские мастера. Это одно из величайших изобретений моего учителя!

      – Не спорю. Ладно, пошли на выход.

7

      Перед самой дверью Глеб положил руку на ольстру и сказал, сурово глядя на охоронцев:

      – Эти двое под моей защитой.

      Охоронцы нахмурились, но потеснились, позволяя ему пройти.

      На улицу Глеб вышел первым. Окинул быстрым и цепким взглядом огромный двор и только потом дал Лагину и Дионе сигнал следовать за ним.

      На улице было по-ночному темно, там и сям горели костры, возле которых