Плащаница колдуна. Антон Грановский

трясись, заплачу. Еще мне нужен золотой шарик против оборотней. Есть у тебя?

      – Есть один, – отозвался Бельмец. – Но шарик не нов, его уже Долговяз пользовал. А потом, по бедности, мне перепродал.

      – Ничего, мне сгодится. – Глеб сунул руку в карман, достал несколько монет и вручил Бельмецу. – Это за все. А ко всему добавь еще пару дозорных рогаток.

      – За рогатки я беру отдельно… – Бельмец встретился с Глебом взглядом и поспешно смягчил тон: – Но так и быть: тебе отдам в придачу.

      – Когда будет готово? – спросил Глеб.

      – Да прямо сейчас.

      – У тебя с собой, что ли?

      – Ну.

      Бельмец нахмурился. Он явно хотел еще что-то сказать, но колебался.

      – Ну, говори, – поторопил Глеб, доставая из кармана куртки берестяную коробку с сигаретами.

      – Первоход… – Бельмец облизнул губы. – Есть кое-что новенькое. Как раз для тебя. И совсем недорого.

      Вспыхнувший огонек пламени осветил худощавое лицо Глеба.

      – И что же это? – спокойно спросил он.

      Бельмец достал из кармана маленький темный предмет и показал его Орлову:

      – Вот, гляди.

      – Что это?

      – Камушек ледовый. Я называю его перелиц. Сунешь этот камешек под нижнюю губу – и любую личину примешь, какую только пожелаешь.

      – Как это? – не понял Глеб.

      Бельмец облизнул губы узким кончиком языка.

      – Я бы показал… – сипло сказал он. – Но вельми больно. Мне такой боли не вытерпеть. Ты – другое дело. Кости трещат, кожа натягивается. Может и кровь пойти. Потом-то, конечно, кончится. Лицо новое платком оботрешь, даже шрамов не останется.

      Глеб с любопытством глянул на камушек.

      – Так говоришь, любую личину?

      – Любую, – кивнул Бельмец.

      – И долго так можно?

      – Пока камушек за губой не истает.

      – А когда он истает?

      – Всяк раз по-разному.

      Глеб прищурил недобрые карие глаза.

      – Кто опробовал?

      – Есеня Рог.

      Глеб удивленно вскинул брови:

      – Его же убили!

      – Убили, – согласился Бельмец. – Потому задешево и предлагаю, что изо рта у мертвеца достал, а отчета у него не спросил. Ежели тебе сгодится – стану продавать другим втридорога. А тебе, ежели в другой раз захочешь, хорошую скидку сделаю.

      Глеб задумался. Не нравился ему Бельмец. Слишком скользкий да ушлый. Однажды впарил одному молодому ходоку свистящий посох, наплел, что помогает от упырей. А оказалось, что упыри на его свист со всего Черного бора собираются, как крысы на дудку Ганса. Сожрали того ходока. И костей не оставили.

      А с Бельмеца все как с гуся вода, потому что один он такой – барышник Гиблого места. Другим скупщикам чудны́е вещи побоятся нести, а этому несут – знают, что не сдаст, да и деньги заплатит по уговору, ни копейкой не обманет.

      – Ну, так как? – утомился ждать Бельмец, глядя на Глеба своим белым, пустым глазом. – Берешь?

      Глеб вздохнул:

      – Беру. Только смотри – не обмани.

      Бельмец хмыкнул.

      – Я не самогубец,