Голь на выдумки хитра. Фантастическая повесть. Лариса Малмыгина

послышался густой бас. – Маня, подь в горницу, вечерять будем. А меня величают Василием Макарычем.

      Стараясь не паниковать, я последовала за мужиком. В избе топилась печь, горела, шипя в воде угольками, лучина и вкусно пахло. Теплый, сухой дым от ровно потрескивающих берёзовых дров неспешно уходил под потолок и скрывался за полатями. На столе лежала краюха чёрного хлеба, возле неё примостились три глиняные тарелки с какой-то разваренной до пюреобразного состояния ярко-желтой размазнёй, рядом приткнулись расписные деревянные ложки. Как ни странно, хлеб был горячим, от него шёл пар.

      При взгляде на пищу заурчало в животе. Я поискала глазами рукомойник, он находился у входной двери. Подойдя к нему, я обнаружила на длинной, широкой полке кухонную утварь, на узкой и короткой, расположенной под ней, миску с подозрительной тёмно-серой взвесью.

      – Где мыло? – осведомилась я у парочки жмуриков, с благоговением поглядывающих на меня.

      – Мыло? – дуэтом переспросили они и переглянулись.

      – Грязюку смывать щёлоком надобно, – наконец, догадалась Маланья. – Завтрева баньку топить будем.

      Игнорируя желудочно-кишечные заболевания и неведомый щёлок, я просто ополоснула руки, вытерла их куском материи и принялась за еду. Размазня оказалась гороховой кашей, приправленной нерафинированным растительным маслом, я поедала её с аппетитом изголодавшегося зверя и мыслила о том, что вкуснее никогда ничего не пробовала.

      Когда тарелка опустела, на стол поставили горшок с неизвестным напитком. Им оказался сбитень. Питьё обладало резким вкусом и запахом, но после него появилась бодрость.

      Насытившись, я откинулась к стене и решила задать вопрос, который давно мучил:

      – Не будете же вы держать в неволе женщину, у которой есть дети?

      – Каку таку женщину? – насторожились Петровы.

      – Меня, – всхлипнула я.

      – У тебя есть чада? – не поверили будущие покойнички. – И мужик есть?

      «Муж объелся груш», – подумала я, но вслух сказала:

      – И мужик есть.

      Разочарование промелькнуло в глазах крестьян, но они взяли себя в руки и закивали. На душе стало легче, я улыбнулась и решила непременно стариков отблагодарить. Чем? Придумаю позже.

      – Аки ты из посада? – печально спросила Кузьминична.

      – Из города, – откликнулась я. – Из Вознесенска.

      – Из ремесленников али купцов? – подал голос Василий Макарыч.

      – Из ремесленников, – не раздумывая, выдала я и подумала о том, что завтра увижу своих детей.

      Маланья вскочила с места, достала из сундука что-то типа старого пальто и расстелила его на полке. А потом указала мне на импровизированную постель. И снова я подивилась её небывалой для слепого человека расторопности.

      Глава 6. Из огня да в полымя

      Заснула я не сразу, постель была страшно неудобной. Чтобы заглушить неудобство, я представила, что лежу в поезде, следующем на море, в жёстком вагоне,