Голь на выдумки хитра. Фантастическая повесть. Лариса Малмыгина

погоди чуток! – всплеснула руками Кузьминична. – Щей наварила утречком, репу спекла. Подымайся, голубка.

      «Не утром, а ночью, – мысленно ахнула я. – Точно ведьма»!

      Чувство оцепенения тотчас оставило моё тело, я облегчённо вздохнула и вылезла из-под старой, драной шубы из неизвестного меха.

      Вкуса пищи не чувствовалось, я машинально глотала жидкий вегетарианский супчик без картошки и обдумывала план дальнейших действий. На второе подали печёную репу. Откусив кусочек, я почувствовала тошноту и попыталась угощение выплюнуть, но увидев испытывающий взгляд Маланьи, проглотила его. На третье был квас.

      На душе скребли кошки, к тому же, на землю опустились сумерки, а значит, вместо того, чтобы действовать, после выпитого зелья я продрыхла весь день. Откинувшись к стене, я закрыла глаза и вспомнила, что в избе нет не только прусаков, но и вшей с клопами. Вероятно, колдунья знает специальные заговоры. А почему бы не стукнуть церковникам, чтобы сожгли её на костре?

      – Оденься, девонька, – вынула из сундука какие-то тряпки Кузьминична.

      Она разложила их передо мной, и я еще раз удивилась опрятности хозяйки дома. Несмотря на отсутствие стиральной машины и электрического утюга, одежда, предоставленная мне, оказалось чистой и выглаженной. Длинная белая рубаха из легкой, неизвестной мне, материи с расшитыми узорами до запястьев рукавами, нечто типа атласного красного сарафана, тоже с вышивкой и тоже длинными рукавами, но довольно объемными, с разрезом, застёгивающимся у самой шеи, новенькие аккуратные лапти – всё вызвало скептическую улыбку. Но выхода не было. Я скинула прикид из двадцать первого века и облачилась в раритетное одеяние.

      – Летник алый и уста алые, – залюбовалась мной Маланья, и крохотная слезинка скатилась по её щеке.

      И тут стукнула дверь. Я резко обернулась – среднего роста коренастый парень лет семнадцати-восемнадцати нерешительно маячил возле печи. Даже в полутьме, еле освещаемой лучиной, я хорошо разглядела лицо пришельца. Оно поразило настолько, что затряслись колени. Если бы не возраст и облачение, я бы бросилась на грудь этому милому, смутившемуся юноше.

      «Никита! – завопило моё второе Я. – Как пить дать, Никита»!

      – Петя! – радостно воскликнула Маланья Кузьминична. – Проходь в избу, Петя!

      Глава 7. Эврика!

      Перекрестившись на образа, парень прошагал в горницу и уселся на почётной лавке в красном углу. Он только один раз искоса взглянул на меня, видимо, сердце влюблённого юноши подсказывало, что перед ним злостная самозванка.

      – Аки не признал Маню? – деланно удивилась Маланья. Она не скрывала перед Кирилловыми того, что видит, значит, им доверяла. Доверяла, а сама вешала лапшу на уши, приказывая мне ей подыгрывать.

      – Признал, – басом отозвался гость. Его низкий, густой, как дрожащий кисель, голос не напоминал бархатный баритон Никиты, и я расслабилась. Мало ли на свете