Пушкин и императрица. Тайная любовь. Кира Викторова

стихотворный, поэтический портрет Мазепы.

      Как известно, змея на памятнике Петру олицетворяла заговор старинной боярской аристократии против петровских реформ.

      В данном контексте стихов и рисунков – змея Пушкина означает заговор декабристов – потомков «Рюриковичей» против Александра I.

      Рассмотрим другой, не менее интересный лист «Полтавы». (17 об.)

      Среди стихов:

      Давно Украйна волновалась,

      Друзья мятежной старины

      Алкали бунта и войны.

      Напрасно ропот раздавался,

      И слово грозное «пора»!

      Народ напрасно колебался,

      Надеждой бурною горя,

      Но старый гетман оставался

      Усердным подданным царя, —

      Пушкин рисует два профиля, слитые воедино, но отвернувшиеся друг от друга: вдовы Павла I, Марии Федоровны, и Александра I, в последний год жизни. (Портреты М. Ф. 1796 г. и А.I силуэт 1814 г.) Ниже – резвые женские ножки, торсы и крупно: «UPOS – АНЧАРЪ». Перед нами одна из загадок рукописей поэта.

      Начнем с грозного «пора».

      «Пора! пора! Рога трубят», – так начинался «Граф Нулин» – «пародия» на «историю и Шекспира». Но Пушкин заканчивает заметку о поэме 1825 г. совсем не пародийно: «Граф Нулин писан 13 и 14 декабря. Бывают странные сближения».

      Смысловое равнозвучие – семантический ассонанс, выраженный метафорически, основан на отдаленных ассоциациях. Сигнал охотничьего рога: русское «пора» (французское «mort») – означает «смерть затравленной добычи».

      Так как рисунки занимают большую половину листа – приведенные стихи и рисунки являлись плодом глубоких размышлений Пушкина. Какое смысловое «равнозвучие» слышал Пушкин? Какие отдаленные ассоциации возникали у него, когда он «видел» вдову Павла I, Александра I, «друзей мятежной старины», «слышал» «грозное «пора»», рифмуя для «слуха и для глаза» – стихи и рисунки?

      «[…] Смысл исследования образного строя, – утверждают современные теоретики литературы, – заключается в стремлении вычитать нечто глубоко личное, пролить свет на тайну творца.» Учитывая, что профиль Марии, «обольщенной дочери», «списан с живой картины» – портрета Елизаветы Алексеевны Виже Лебрен 1801 г. – попробуем сделать такие «странные сближения».

      1801 год – это год «цареубийства 11 марта», и Александр, как известно, был участником заговора. (По историческому совпадению 1801 год является и годом смерти отца Елизаветы Алексеевны – Людвига-Карла Баденского)[21].

      В письмах к Марии Федоровне («наш ангел на небесах») и при жизни Александра I – Елизавета Алексеевна называла вдову Павла I «матушка».

      Прочитаем вновь ночную сцену матери и Марии во второй песне «Полтавы», как она слагалась в рукописи (V, 250–252):

      Мать

      …Молчи, молчи;

      Не погуби нас: я в ночи

      Сюда прокралась осторожно

      С единой, слезною мольбой.

      Сегодня казнь. Тебе одной

      Свирепство их смягчить возможно.

      Спаси отца.

      Дочь

      (в ужасе)

      Какой отец?

      Какая казнь?

      Мать

      Иль

21

Екатерина II посетила Бахчисарай в 1787 г. К этому времени относится картина «Жена хана у фонтана Бахчисарайского дворца» в Царском Селе, несомненно известная Пушкину, и гравюра «Древо» Романовых. Кстати, поэма «Гарем» – «Бахчисарайский фонтан» – «преобразована», по словам поэта, из «Братьев разбойников», где читаем такие строки:

Насилье, кровь, разврат, обман (вар. «отрава») —Вот узы страшного семейства.