Пушкин и императрица. Тайная любовь. Кира Викторова

сделалась у нас общим местом. Будущим критикам предстоит однако же труд вполне определить способ, каким выражалось это направление, потому что способ выражения в художнике и есть мерило настоящего его достоинства». Формулировка Киреевского – «Пушкина – поэта действительности» – заключает в себе цельность, единство образной системы, без разделения творческого наследия на «периоды» по сюжетам и жанрам. Подобно Ленскому, Пушкин поэтизировал действительность: «что не заметит, не услышит… о том и пишет. И полны истины живой, текут элегии рекой».. «Способ» же, каким выражались эти предметы, напоминает принцип диорамы: «Откроешь диараму…» – читаем мы в «Возвращениях к Онегину». Волшебство диорамы, например, «Тильзитского мира» 1807 г. представляло собой нарисованные на стекле с двух сторон картины. Когда свет падал спереди – публика видела только изображение плота на Немане. При освещении сзади на плоту появлялись фигуры Наполеона и Александра I. «Магический кристалл» поэтики Пушкина и заключал в себе героев действительности, которые с одной стороны являлись «Евгением Езерским», с другой – поэтом Пушкиным. Что же касается «эволюции», то вначале были «рифмы», потом, в зрелые годы – проза: «Лета шалунью рифму гонят. Лета к суровой прозе клонят».

      Прежде чем приступить к непосредственному чтению рукописей «Полтавы», уточним структуру поэтики некоторых вариантов «Посвящения».

      В стихах: «Но если ты узнаешь звуки Цевницы, преданной тебе…» – слышится отзвук утаенной любви в элегии 1818 г. «Дубравы, где в тиши свободы»:

      И мысль о ней одушевила

      Моей цевницы первый звон,

      И тайне сердце научила.

      Поэтическая формула другого варианта:

      Узнай, но крайней мере, звуки,

      Бывало милые тебе… —

      вызывают в памяти строки поэмы, начатой еще в Лицее:

      Но ты велишь, но ты любила

      Рассказы грешные мои…

      Сажусь у ног твоих и снова

      Бренчу про витязя младова…

      («Руслан и Людмила»)

      Обратим внимание и на еще одну существенную деталь, метафора стиха: «Твоя печальная пустыня», – тождественна одиночеству Татьяны в деревне:

      Тогда, не правда ли, в пустыне,

      Вдали от суетной молвы…

      Отметим и то важное для нашей темы обстоятельство, что в завершающих стихах «Посвящения» Пушкин не только помнит «святыню» образа женщины, но и звук ее речей, что означает личную особенность голоса Той, кому посвящена поэма.

      А речь ее. Какие звуки могут

      Сравниться с ней – младенца первый лепет… —

      вспоминает Пушкин младенческую нежность голоса «Русалки» – «ЕА», кончина которой отмечена в записи автобиографического значения 1826 г. под той же монограммой.

      Но речь и взоры дивной той Жены

      Навечно в сердце запечатлены,

      Приятным, сладким голосом бывало

      Читает иль беседует она…[17] —

      возвращается поэт к началу своей жизни –

17

«…Звук ее голоса мог очаровать самого равнодушного человека, – вспоминает гр. Растопчин. – Она обладала чрезвычайно приятным мягким голосом, который вкрадывался в душу. Екатерина называла ее сиреной»., «…Голос Елизаветы Алексеевны, – пишет Дараган, – имел весьма приятную мелодичность. Какая-то особенная доброта, кротость и мягкость слышались в нем». («Русская старина», 1884 г., т. XLIV, с. 380, ноябрь, Шильдер, «Александр I», т. I, с. 78, Н. М. Послесловие.)