Пушкин и императрица. Тайная любовь. Кира Викторова

Мазепы: «Возможно ль? На закате дней Он вздумал быть ее супругом», – мы узнаем профиль юной «Марии» – «списанный» с портрета Елизаветы Алексеевны работы Виже Лебрен 1801 г. – то есть года убийства Павла I, и Александр был в числе заговорщиков.

      Рассмотрим портрет «Мазепы».

      На л. 92 возле стихов: «Владыка буйных казаков. Седой начальник той страны Мазепа…» – Пушкин рисует отвратительного извивающегося червя с головой лебедя. Что этот «змий» – «портрет» Мазепы, – удостоверяет финал I песни:

      Мария, бедная Мария,

      Цветок украинских полей,

      Не знаешь ты, какого змия

      Ласкаешь на груди своей…

      На вопрос Мазепы – кто ей дороже: отец или супруг? – Мария отвечает:

      Ах, полно, полно – невозможно —

      Ты искуситель…[19]

      Любопытно, что так же думает Татьяна об Онегине:

      Кто ты – мой ангел ли хранитель

      Или коварный искуситель?

      …………………………..

      …………………………..

      Везде, везде перед тобой

      Твой искуситель роковой, —

      разрешает ее сомнения Пушкин.

      Как ни странно, но и Евгений также назван «червем»:

      Чтоб червь презренный, ядовитый

      Точил лилеи (!) стебелек…

      Все это значило, друзья,

      С приятелем стреляюсь я.

      «Приятелем», как известно, Пушкин именовал в письмах к друзьям царя Александра I.

      Читаем стихи «Полтавы» далее:

      Но гетман, старец добродушный,

      Дремал в бездействии, —

      отсылающие нас к характеру «Алеко», герою поэмы «Цыганы»: «Но он беспечно под грозою И в ведро ясное дремал» (в 1814 г. Александр I заснул под стенами Парижа в тот момент, когда ему надо было принять капитуляцию, в 1801 г., в ночь отцеубийства на 12 марта Александр I, по свидетельству П. Гесслер, также спал глубоким сном), – и к известным строкам X, сожженной главы. «Онегина»: «Наш царь дремал».

      Беспечность «Алеко» вошла в образ «Мазепы» как обычность его характера:

      Храня беспечность обычайну,

      Народный ропот наблюдал,

      Спокойно правил он Украйну

      И равнодушно пировал.

      (Ср. «И пуще царь пошел кутить», X глава «Евгения Онегина».)

      Случайны ли все эти «странные сближения», эти автореминисценции, объединяющие столь различных героев разных поэм?

      То есть налицо мифологическая структура поэтики: в мифе все персонажи обладают способностью взаимозаменяемости, их сущность легко переливается, перемещается в другие лица.

      То, что с точки зрения немифологического сознания различно, расчленено – в мифе выступает как вариант (изоморф) единого персонажа, события.

      Как известно, Пушкину предъявляли обвинения в том, что все герои поэм у него – «уголовные преступники». Да, все – кроме одного: «Езерского». Полемизируя с будущими критиками «Езерского»: «свищите мне, кричите brаvо! Не буду слушать

19

Валишевский К.. «Сын Екатерины», с. 518. (Воспоминания Лобанова-Ростовского.) Как известно, Александровскую колонну венчает скульптура ангела с чертами лица Александра I, давящего крестом змею. Это «неприличие», по словам Пушкина (см. дневниковую запись 1834 г.), могло бы исправить «открытие богадельни». Тем самым поэт отсылал современников к памяти Е.А.: в доме братьев Дорофеевых, где она почила, была открыта богадельня.