Постапокалипсис. Роман. Василий Гавриленко

в застиранном синем платье вышла из дому на террасу, неся в руках дымящуюся чашку.

      – Я уже изучила, Марина Львовна, – сказала она, ставя чашку на стол.

      Старуха в инвалидном кресле, стоящем в тени акации, нервно повела плечами, накрытыми красным пледом, и промолчала, не повернув головы.

      Женщина взяла из вазочки печенье и, надкусив, положила на стол. Стала смотреть в сад, подперев голову костлявой веснушчатой рукой. На вид ей можно было дать тридцать лет, можно и все сорок. Карие, с зеленоватыми крапинками глаза смотрели тускло; светлые волосы, собранные на затылке в тугой пучок, казалось, прикрывали глубокие залысины. Она постоянно вздрагивала, будто опасаясь чего-то.

      – Андрей, кофе стынет, – неуверенно сказала женщина, повернув голову в сторону двери, ведущей с террасы в дом.

      – Что он там делает? – глухо произнесла старуха.

      – Бреется.

      Женщина поднялась и, подойдя к краю террасы, оперлась на деревянную перегородку. Сразу перед домом располагался сливовый сад – деревца слабые, с большим количеством отмерших веток и лишайниками на стволах. Сад перерезала тропинка, ведущая к калитке. За калиткой стелилась пыльная дорога.

      Старуха покосилась на женщину. У нее были маленькие, глубоко посаженные глаза. На щеки накинуты красные сеточки капилляров. Она казалась грузной, даже толстой, но ноги в приспущенных вязаных чулках, торчащие из-под махрового халата, были тонкие и синеватые.

      – Хоть бы сад в порядок привела, – кашлянув, заговорила старуха. – Перед людьми стыдно.

      Плечи женщины дрогнули, но она промолчала.

      – Ничего по дому не делаешь, все на Андрюшку спихнула.

      – Мама.

      Худощавый высокий мужчина с полотенцем на плече вышел на террасу. Он только что побрился, но кожа на лице не посвежела, осталась землистой.

      Андрей присел к столу, взял чашку, сделал глоток. Поморщился.

      – Возьми печенье.

      Женщина вернулась к столу.

      – Ты что, порезался?

      Дотронулась до щеки Андрея.

      – Пустяк, – тот отстранился. – Почему печенье в нашем магазине всегда краской пахнет?

      – На рынке надо брать, – подала голос старуха.

      Андрей допил кофе и поставил чашку на стол.

      – Все, побежал.

      Он исчез в доме и через пару минут вернулся, одетый в похожую на пальто светлую куртку, в левой руке – кожаный портфель.

      – Возвращайся поскорей.

      В глазах женщины промелькнула тоска.

      Андрей кивнул и, спустившись по ступенькам с террасы, зашагал по тропе к калитке. Приподнявшись, женщина следила, как он, ссутулившись, прошел по дороге и исчез за поворотом.

      Через некоторое время в воздухе раздался шум электрички, замер, потом раздался вновь.

      – Все, поехал Андрюшка, – проговорила старуха и закашляла: в горле у нее захрипело и забулькало. Откашлявшись, вытерла рот подолом халата.

      – Галя. Слышишь, Галя.

      – Что? – встрепенулась женщина.

      – В туалет…

      Галя