Постапокалипсис. Роман. Василий Гавриленко

в объятиях уходящую вдаль железнодорожную насыпь. Идти будет не просто.

      – Какая красота, – сказала девушка.

      Показалось солнце. Волосы Марины вспыхнули. Что-то шевельнулось во мне, прямо как на крыше Последнего Поезда, когда я не смог скинуть раненого игрока. Липкий, неотвязчивый страх за Теплую Птицу исчез.

      Мне захотелось что-то сказать девушке – но что? Джунгли замерли в ожидании.

      Марина смотрела на меня.

      Образ другой женщины – Гали из недавнего всполоха – внезапно возник перед глазами; Галя сказала: ты игрок, Андрюша. Страх перед смертью вновь овладел мной: кругом были Джунгли.

      – Найти бы до вечера КТСМ – на дереве ночевать неохота, – пробормотал я.

      Марина кивнула.

      На каменных стенах – рисунки. В углу – уродливый металлический прибор в переплетении разноцветных проводов, заржавленный и мертвый. Крыши нет. Двери – тоже.

      Марина положила на земляной пол рюкзак, автомат. Принялась

      рассматривать рисунки.

      – Что там?

      – Посмотри.

      Я приблизился. Это было изображение трахающихся мужчины и женщины: мне уже приходилось видеть подобное.

      – Схожу за дровами, – хмыкнул я.

      Принес сушняка.

      – Интересно, для чего бывшим служили эти будки? Не для нас же их строили?

      Марина подняла голову.

      – Эта будка измеряла скорость поезда.

      – Вот как. Откуда ты знаешь?

      Она принялась ломать об коленку, плотно стянутую тканью цвета хаки, сухие ветки, складывать на заготовленное место посреди помещения.

      – Просто знаю…

      – Просто знаешь?

      – Ну, прочитала.

      Марина улыбнулась моему удивлению.

      – Ты умеешь читать?

      – Да.

      Мне стало не по себе: я-то думал, что единственный в Джунглях умею читать… Совсем немного – надписи на стенах, ржавые таблички, но все же…

      А Марина… Я ведь совсем не знаю, кто она.

      – Все бывшие умели читать, – нахмурив лоб, проговорила девушка. – Они не всегда думали о еде и о том, как выжить. Очень часто бывшие задумывались о том, как устроен мир, о том, как сделать жизнь лучше. О справедливости и коварстве, о дружбе, предательстве, – она на мгновение замерла, – о любви и счастье.

      – О чем?

      – О любви и счастье.

      – Но что это?

      Марина улыбнулась.

      – Ты думаешь – я знаю? На этот вопрос даже бывшим ответить не удалось…

      Мы замолчали. Джунгли отступили – стало легче дышать. Кто бы ни была эта странная девушка с зеленоватыми глазами, я внимал ей, верил ей.

      – Надо костер разжечь, – встрепенулась Марина и чиркнула зажигалкой.

      Пока Марина возилась с костром, я сходил в Джунгли, принес охапку терна.

      Загородил колючкой вход: так спокойнее.

      Повернулся к Марине. Костер уже пылал, сноп дыма пополз вверх.

      – Андрей, что у тебя на щеке?

      Я провел рукой – кровь.

      – Пустяк, царапина.

      Скоро в будке потеплело. Подтаял