Возмездие. Поэма. Виктор Гюго

и за эту западню,

      Солдат! Из знойной Африки с загаром возвратясь,

      Ты что, не видел, что тебя толкнули грязь,

      В постыдную и грязную резню?

      Мой взор туманится, и я подчас скорблю,

      Припомнив ту печальную зарю,

      Которая, казалось, обещает

      Вам честь и славу, но украдены они,

      Поскольку ваши души в эти дни

      Лишь грезят и рыдают.

      Отвагой вашей всюду были сражены;

      Сыны республики и хижины сыны,

      Согретые бесстрашием своим,

      Служить теперь бандиту, погрязшему в крови,

      Предать республику и хижины свои,

      Скажите, что Вам сделали они?!

      О, легион обманутых, за кем же ты идешь?

      Кому свое оружие так низко продаешь,

      Убийце отдавая душу?

      Подлец ничтожный, и вы верите кому?

      Наполеоном Жалким он останется в миру,

      Бандитом выдающимся – Картушем.

      О, армия! Итак, твой меч ударил с тыла,

      Присяга, долг и честь тебе постыла,

      И попрано достоинство народа!

      А революция, оставив след в веках,

      Забыв о будущем прогрессе и мечтах,

      Забыла и понятие «свобода»,

      Чтоб смог тиран поработить твою страну,

      Верхом усевшись на великих трупов тьму,

      Тот карлик невысокого полета,

      Затеявший бессмысленную оргию для нас,

      Чья глотка издает в прискорбный час

      Кровавую ужасную икоту!

      VIII

      Господь, что с армией проделано великой,

      Как дверь, которая на все замки закрыта,

      Она глуха к чести,

      Солдаты тянутся без веры, без покоя,

      И Франция в крови утоплена по пояс,

      Дай факел свой, о, Господи!

      Покуда совесть в трауре и крова лишена,

      Пока священник в кресле и недремлющий судья,

      Меха свои мусоля,

      Успехом бренным тешатся, согласные в одном,

      Проступок чтоб свершать, так лучше уж с умом,

      Чем добродетель холить.

      И души светлые всё гибнут незаконно,

      Мертвы уже и те, кто шёл на бастионы,

      Разжалованы подвиги отцов,

      И злая низость и советы от неправых,

      Их рты, похожие на сточную канаву,

      На грязную помойку подлецов.

      С приходом Цезаря святая честь умрет,

      В Париже тихо, здесь безмолвствует народ,

      Лишь слёзы втихомолку,

      Сердца людей к победе не спешат,

      Как трусы жалкие, предместья здесь дрожат,

      Прикинувшись заснувшими надолго.

      Бог, мой! Так одолжи мне свою силу,

      Я корсиканцу укажу его могилу,

      Я – тот, кто не знаком ему пока,

      И полный страсти мрачной и стихов,

      Приду к нему с тирадой гневных слов

      И с палицей в руках,

      Подобно дрессировщику невиданных зверей,

      Размахивая саваном бесчисленных смертей,

      В священном гневе яростен и зол,

      Как черный мститель, бешено подковами звеня,

      Ногою