Тайна герцога. Михаил Волконский

Да!.. – очнулся наконец Соболев. – Постой!.. А как ты сюда попал?..

      – Меня, брат, тоже заперли.

      – Заперли?

      – Ну, да!.. Утром отделаться удалось, а сейчас, когда тебя захватили, забрали и меня.

      – И посадили нас вместе?

      – А это, видишь ли, – шепотом стал говорить Митька, – у них такая сноровка, чтобы тех, кто вместе арестован, сажать в один каземат; тогда, думают здесь, арестованные наверное будут разговаривать о деле, а тут их и подслушивают, и таким образом узнают все. Понимаешь?..

      – Но ведь нам-то с тобой, – воскликнул Соболев, – скрывать решительно нечего; ведь мы же ничего дурного не сделали! Так мы можем говорить громко!

      – Ну, хорошо. Но только скажи, пожалуйста, как же это ты пошел на такое дело и один-одинешенек! Хоть бы со мной посоветовался!..

      – Да какое же это дело?.. Ведь это так, пустяки!..

      – А, впрочем, и о пустяках можно было поговорить со мной… мы ведь, кажется, никогда исключительно умными делами с тобой не занимались?

      – Ну, видишь ли, я думаю, что нас завтра отпустят!..

      – Ну, это едва ли!..

      – Отчего же едва ли?

      – Да оттого, что тут замешан сам герцог…

      – А ты почем знаешь?

      – Да мне сказали, что меня арестуют, как и тебя арестовали, по приказу самого герцога…

      – Да, вот это я понять не могу!.. – простодушно проговорил Соболев и рассказал затем все, что с ним произошло, точь-в-точь так же, как уже знал обо всем этом Жемчугов из прочитанного ему Шешковским показания.

      Это убедило Митьку в том, что Соболев в своем показании ничего не солгал.

      – Но позволь, – сказал он, – что же ты делал за городом вплоть до того, как закрыли заставу?.. Где ты шлялся и почему не попал в герберг?

      – Да, видишь ли, я, собственно, в герберг и пошел…

      – Ну?..

      Соболев замялся. Ему не хотелось рассказывать все. Ему жаль было так же, как было жаль сегодня утром, расстаться со своей тайной, и ему казалось, что как только он откроет эту свою тайну даже Митьке Жемчугову, своему другу и приятелю, так точно что-то отымется от него.

      – Послушай! – заговорил опять Митька. – Ты пойми – тут дело серьезное, и мне надо знать все подробности!.. Ведь если замешался сам герцог…

      – Я вот не понимаю, при чем тут герцог? – живо перебил Соболев, ухватившись сейчас же за возможность отклонить разговор в сторону.

      – Мы это сейчас выясним. Ты говоришь, на веслах сидел немец?

      – Ни слова не понимавший по-русски.

      – То есть желавший говорить с тобой только по-немецки?

      – Ну, да!

      – Ну, это еще ничего не значит… он мог говорить и понимать на всех языках и все-таки отвечать только по-немецки. Он сильно картавил?

      – Да.

      – Ты у него на правой руке, на указательном пальце, не заметил железного кольца?

      – Да, именно, он, когда греб, держал так руки, и я видел у него железное кольцо, черное. Я еще внимательно пригляделся, желая определить, что у него на пальце.

      – Ну, так и есть, это был он!

      – Кто?

      – Да сам герцог.

      – Этот