Тайна герцога. Михаил Волконский

Андрея Ивановича, тем-то и державшегося, что он никогда не делал ни одной неловкости, произвела отличное впечатление на Бирона, и последний, совсем повеселев, снова спросил:

      – Так вам даже не известно, при каких условиях он был взят?

      – Насколько я мог судить, ваша светлость, Иоганн катался по Фонтанной на лодке, к нему пристал этот человек, они повздорили, и Иоганн именем вашей светлости отдал приказ арестовать этого человека.

      – Да, вот именно так это и было! – подтвердил Бирон.

      – И вашей светлости угодно подтвердить распоряжение Иоганна?

      – О, да, я подтверждаю!

      – Слушаю-с. Конечно, я не смею рассуждать о том, сколь опасно такое полномочие распоряжаться именем вашей светлости…

      Бирон прищурился и усмехнулся.

      – Ну, да, я знаю – господин генерал не любит моего Иоганна! – сказал он по-немецки.

      – Я имею в виду только пользу службы и вашей светлости, – сказал как бы даже строго Ушаков. – Так прикажете допросить арестованного?

      – Ну, что там допросить!.. Он болтает всякий вздор… просто немедленно надо без всяких разговоров кончить с ним и чтобы его не было!..

      Это было сказано так определенно, что Ушакову и возразить было нельзя. Да это и было бы ни к чему, так как Андрей Иванович знал по опыту, что Бирон в таких случаях непреклонен, да и несомненно было, что тут герцогу требовалось хоронить концы в воду.

      Участь Соболева была решена.

      XVII. Струг навыверт

      – Что еще у вас? – спросил герцог.

      Андрей Иванович спокойно вынул свою золотую табакерку, понюхал табаку и ответил:

      – Еще, ваша светлость, я хотел доложить о бароне Цапфе фон Цапфгаузене…

      – Да, генерал… что такое было на днях об этом бароне?.. Он служит адъютантом в полку у моего брата Густава?

      – Так точно, ваша светлость!

      – И брат Густав, кажется, отзывался о нем хорошо?

      – Я не рекомендовал бы вашей светлости этого человека.

      – Отчего?.. Брат Густав очень хорошо отзывался о нем!

      – Его превосходительство, генерал-аншеф слишком добр! – сказал Ушаков про Густава Бирона, который был награжден чином генерал-аншефа за отличие во время турецкой кампании, в Стоучанском сражении, открывшем Миниху ворота Хотина.

      – Но брат Густав очень точен по службе и никогда не говорит напрасно! – возразил опять Бирон.

      – Может быть, в службе? – вздохнул Ушаков. – Барон Цапф фон Цапфгаузен – безукоризненный офицер, но поведения и мнений он самых предосудительных…

      – Даже предосудительных?..

      – Насколько можно судить по его отзывам относительно вашей светлости.

      – Что такое? – протянул Бирон, уже хмурясь.

      Переходы от хорошего расположения духа к раздражительности были у него очень легки и часты, зато наоборот, от более обычной для его характера раздражительности он с большим трудом переходил опять в благодушное настроение.

      Обыкновенно, когда на герцога находило это благодушное настроение,