В стране кораллового дерева. София Каспари

та разрешилась от бремени. Она требовала к себе много внимания во время беременности и оказалась такой же привередливой роженицей. Адель прижимала к себе и целовала маленького мальчика, потом передавала его Ленхен, которая после родов не отходила от нее ни на шаг и даже иногда проводила ночи в хозяйском доме Вильмерсов.

      – Вот!

      Герти ткнула пальцем, указав на травинку, которую Анна пропустила. В последние дни она особенно придиралась к огрехам.

      «Словно хочет показать, что я плохо работаю, – подумала Анна. – А теперь еще и намекает на то, что скоро возвращается господин Вильмерс». Анна поджала губы. Но ей нужна работа, потому что ее отец все пропил, а Калебу все чаще приходится оставаться в постели. Ей никак нельзя потерять это место!

      Герти указала на еще один сорняк.

      – Куда ты только смотришь, девочка? Очевидно, прошли те времена, когда всем немцам была свойственна добросовестность. Мои родители тоже были бедными людьми, но всегда держали дом в чистоте, а в огороде, разумеется, не было ни одного сорняка. И я знать не хочу, как обстоят дела у вас дома, Вайнбреннеры. – На какой-то момент Анне показалось, что Герти погрузилась в воспоминания. – Перед нашим домом была клумба, на которой мать высаживала цветы. Она любила цветы. Она любила их, как, собственно, и порядок в доме. Сегодня утром… – Герти погрозила пальцем перед носом Анны. – Сегодня утром мне пришлось вытереть стол еще раз. Вы стали небрежными, и ты, и твоя сестра.

      Анна молчала в надежде, что госпожа Вильмерс успокоится, но оказалось, что пожилая дама вошла в раж.

      – Мы – немцы, понимаешь ты это? Мы не такие, как другие люди. Другие живут в беспорядке, в окружении грязных детей и вонючих собак. А мы нет!

      Герти поморщилась от отвращения. Анна по-прежнему молчала.

      – Только не мы! Наши дома всегда в чистоте! Мы работаем! Мы первыми высадили на этой земле фруктовые деревья. Да, именно мы, немцы, сделали это – засадили пустынные земли садами. Мы первыми стали разводить молочный скот. Ни один коренной аргентинец не станет этим заниматься, и в этом наше счастье. Любой хочет купить у нас молоко, любой!

      Она хрипло рассмеялась.

      – Да, госпожа Вильмерс, – ответила Анна, все еще стоя на коленях.

      С веранды доносился голос Адели и тихие ответы Ленхен. Герти Вильмерс на секунду нахмурилась.

      – Итак, как я уже сказала, – продолжила она, – мой муж скоро вернется домой. И мне больше не нужна будет ваша помощь.

      Вот она и произнесла самые страшные слова! Анна взглянула на испачканные землей руки.

      – Ты меня поняла? – переспросила Герти. – Вы обе мне больше не нужны! Возвращается мой муж, а через пару недель из Гамбурга наконец приедет моя сестра. Как бы мне ни нравилась стряпня Ленхен, но я не намерена больше выбрасывать деньги на ветер.

      Анна наконец кивнула.

      – Конечно, госпожа Вильмерс.

      Больше ей ничего не пришло в голову. Там беспрерывно вертелась одна и та же мысль: «Я потеряла работу».

      Когда Калеб в тот день вернулся домой, Анна сидела