Рассказы. Повести. Эссе. Книга вторая. Жизненный экстрим. Владимир Гамаюн

уломав охранников, веду их в контору, долго ждём, но, как оказалось, зря, их не взяли, и я, прощаясь с ними, желаю удачи и отдаю все продукты, они им нужнее, а меня, пока не получу расчёт, кормить всё равно будут. Один из парней на прощание дарит мне на память электронные часы. Удачи вам, старатели.

      Несколько дней живу в общаге и не могу попасть на приём к глав. сморчку, он самолично решает вопросы найма и увольнения. Я смотрю на наглые, сытые морды охранников, дивлюсь артельским, зоновским порядкам и сравниваю с порядками в артелях, где батрачил раньше. Затем прихожу к выводу, что даже в колымских артелях «нравы» были попроще. В один из дней, узрев входящего преда, я на полном ходу, в наглую прусь за ним в кильватере, и вместе с ним, минуя охрану, вваливаюсь в святая святых, в его, как уже стали называть по современному, офис. Оглянувшись и узрев меня неприглашённого, он охренел, но выгонять не стал. Этот сморчок, плешивый маленько, пораспрашивал меня: Кто ты есть? А зачем? А почему? А на хрена?

      Сволота. Хочу в бандиты, но на время

      Потом вызвал «буха» и от фонаря велел выдать мне энную сумму, услышав которую, пришла моя очередь охренеть и сесть на жопу. Выходит, что я только за харчи пахал в той «кислой» долине и даже домой не смог послать ни копейки?! У меня возникло сильное, острое, как понос желание размазать его по стенке, но я даже не заметил, когда и где он нажал на кнопочку. И тут же дюжие артельские вертухаи-держиморды взяли меня под белы рученьки, поднесли к кассе, где мне не глядя, и даже без ведомости сунули тощую пачку мелкоты, потом сопроводили до барака, чтоб я взял свой рюкзачок, и почти вежливо выставили за ворота. Я понял, что этот процесс увольнения у них отработан на ять.

      Всё, теперь вход для меня закрыт, и я здесь персона нон грата. Заглянул я в свою трудовую, а там даже записи нет, и хрен кому теперь докажешь, что ты работал на этого «хмыря болотного», и он тебе не заплатил. Не зря вот такие «мухоморы» и «поганки» боятся, воздвигают двойные до небес заборы, они и бабу свою «имеют», наверняка под бдительным оком охранников. До меня доходит простая истина: будь они другие, они бы не были тем, кто они есть. Если в плохом можно найти хорошее, то я рад, что мне хоть трудовую вернули, даже если она и без записи.

      Братки-бандиты, возьмите меня к себе хоть на время, мне бы только вернуть, вырвать у жлоба-«мухомора» свои бабки, а там и видно станет, возможно, нам и дальше будет по пути? Несмотря на мой северный, стойкий иммунитет от неприятностей, на душе у меня гадко и оптимизм на нуле. Но насрать на всех вас, господа жлобы и крохоборы, мы один чёрт прорвёмся, мы не пропадём, а вам всем рано или поздно хана придёт. Рюкзачишко с пожитками на плечо, рулю на железнодорожный вокзал. Теперь мой путь лежит по БАМовской ветке до станции «Ерофей Палыч» и в посёлок тоже Ерофей Палыч Амурской обл. Все мои надежды отныне связаны этой артелью. Удачи мне, удачи!

      Старатели, п. «Ерофей Палыч»

      И вот