Рассказы. Повести. Эссе. Книга вторая. Жизненный экстрим. Владимир Гамаюн

айних просторах Якутской тайги и тундры, а наши реки и озёра затмят своей голубизной и богатством рыбных запасов все, вместе взятые, водоёмы мира. Якутские недра хранят столько богатств, что все государства мира кажутся нищими перед нашей природной казной, а на территории Якутии уместится не одно Европейское государство. Но у нас нет мании величия, у нас есть только осознание своей силы и мощи. Смотрите на нас, господа, с загребущими руками, толька издаля, но лучше не суйтесь, ну разве что с открытой рукой, чистыми помыслами, с дружбой.

      Якутский аэропорт. Аллах-Юнь

      1972 год. После службы в ВМФ, проработав на гражданке в качестве монтажника металлоконструкций около года, я, наконец, понял, что это не моё. В результате этого озарения, плюнув с высоты (на которой работал) в последний раз, я уволился и подался на севера, где, как мне сказали сведущие люди: «Ах, как интересно, и червонцы на кустах растут». Ну а где наша не пропадала?! И вот мы с корешем, с земляком уже болтаемся в аэропорту Якутска. Оба мы в первый раз на Крайнем Севере и ещё не знаем, что это такое и с чем его едят. Новичок на Севере, по Джеку Лондону, это «Чечако». Это как раз то, кем или чем мы сейчас и являемся. На флоте сказали бы: «Салаги, зелень подкильная, караси». Оба мы служили в ВМФ по три года, ДМБ встретили в 1971 году. Прождав три месяца вызова из китобойной флотилии «Юрий Долгорукий», я вынужден был устроиться на работу, и когда пришло извещение из Калининграда, что мне открыта виза загранплавания, я к тому времени похоронил свою мечту о китобоях и «заболел» Севером. А то, что это болезнь, я убеждался в течение двадцати лет добровольной ссылки.

      Не знал я тогда, что мне придется пройти через многие испытания, которые могут только явиться в ночных кошмарах. У каждого человека есть свой ангел-хранитель, есть он и у меня. Сколько раз я был на волосок, казалось бы, от неизбежного конца, но оказывалось, что не в этот раз и не в этом месте. Поживу еще! Мои северные двадцать лет еще впереди, а пока мы сидим в аэропорту Якутска, пьем пиво, и как слепые кутята не знаем, куда мордой ткнуться.

      Тут подсаживается к нам мужичок с папочкой под мышкой, сам тоже с пивом. Поет нам песню: «Хорошие вы ребята, на таких, как вы, весь Север держится». Угостил он нас ещё пивком, а потом и водочкой, у нас головки и закружились – вот мы какие. Как потом оказалось, это был охотник за головами, то есть вербовщик с прииска «Инныкчан», посулил он нам златые горы, а мы и уши развесили. Нам к тому моменту уже было совершенно по херу, куда ехать, куда лететь, что делать, то ли готовых оттаскивать, то ли живых подтаскивать. Забрал этот деятель у нас паспорта, а через часок принес авиабилеты до Югарёнка и аванс, потом дал нам подписать какую-то бумагу. Дело сделано! Мы не рабы, рабы не мы!

      Объявили вылет, грузимся на старенький, поршневой ИЛ-14 полярной авиации. Взлетаем, летим над Леной, озерами, болотами, тайгой. Вид изумительный! Второй раз видим Якутию с воздуха. Над горами пошла болтанка как на море: из выхлопных труб, двигателей пламя по полметра, даже днём видно, и, кажется, что вот-вот загоримся и рухнем на скалы. Это сейчас я знаю, что ИЛ-14 и АН-2 – самые надежные самолеты по северам, альтернативы им нет до сих пор. Но в ту пору очко играло с непривычки. В Югарёнке нас встретили приисковые шныри, довезли нас до места. В общагу определили, но, как оказалось, совсем ненадолго. Переночевали с клопами, утром пришел «некто» и популярно нам объяснил, что хотя мы и находимся на прииске, где золото находится везде и даже вот сейчас под нами, мы к нему никакого отношения не имели и иметь не будем. Нам же предстояло ехать на еще более ответственный участок, чем золото. На сенокос! В подсобном хозяйстве прииска буренки срочно нуждались в зеленых витаминах, дабы не упал суточный привес бычков и не снизились показатели жирности по удою у коров.

      Небольшое отступление. Прииск работает с 1937 года. Всё, что можно за это время перемыли, и драги работали уже на улицах. Весь посёлок стоял на золоте, самородки находили и в огородах. Дома стали переносить на уже промытые и рекультивированные земли. Это всё нам стало известно из местных источников. Так было и в других поселках: Солнечный, Брындакит. Это всё рядом и всё это «Джугджурзолото». (Джугджурский перевал, это необыкновенной красоты снежные горы, с ещё более необыкновенными запасами полезных ископаемых, и золото, не самый дорогой металл добываемый в тех горах и предгорьях. Если бы я сам не работал в тех чудных местах, я бы обязательно побывал там, просто туристом, это незабываемо и не идёт ни в какое сравнение с любыми «забугорными» курортами.

      Таёжная заимка

      На другой день нас, несостоявшихся старателей погрузли в грузовик и повезли по каким-то перевалам, через какие-то ручьи и речушки, пока не свернули с грунтовки в глухую тайгу. Через час езды по заросшей травой и кустами фронтовой дороге доехали до реки, не очень широкой, но бурной. Это был Аллах-Юнь, приток Алдана, берущий начало в горах Джугджура. Ну, ладно, вроде бы прибыли. Покричали, посвистели в сторону другого берега, и вскоре оттуда срывается «Казанка» под мотором с толстой, небритой личностью на борту. Вместо «здрасте» вам, слышим рык: «Похмелиться есть?»

      У нас было, слава Богу,