Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник). Стефани Майер

смотрел на меня так, будто не верил своим глазам. Его лицо оставалось настороженным и застывшим.

      – По-твоему, я поднял фургон?!

      Судя по тону, он сомневался в моем здравом рассудке, однако слова прозвучали как отрепетированная реплика опытного актера.

      Я лишь кивнула, сжав зубы.

      – Ты же понимаешь: никто тебе не поверит, – с оттенком издевки выговорил он.

      – А я и не собираюсь никому об этом рассказывать, – с расстановкой произнесла я, старательно сдерживая гнев.

      На его лице промелькнуло удивление.

      – Тогда не все ли равно?

      – Мне – нет, – возразила я. – Не люблю врать, и ты должен привести очень убедительные аргументы для того, чтобы я сделала это.

      – Неужели нельзя просто сказать мне «спасибо» и покончить с этим?

      – Спасибо, – с негодованием бросила я и застыла в ожидании.

      – Значит, не успокоишься?

      – Нет.

      – Ничего не поделаешь… вынужден тебя разочаровать.

      Мы молча и мрачно уставились друг на друга. Глядя в это прекрасное злое лицо, я начала забывать все правильные слова, которые приготовила. Он был похож на грозного ангела.

      – Ну если так, зачем вообще было утруждаться? – холодно проговорила я.

      Он помолчал, и на краткий миг его изумительное лицо вдруг стало беззащитным.

      – Не знаю, – прошептал он, повернулся и ушел.

      От злости я несколько минут не могла сойти с места, потом медленно побрела к выходу в конце коридора.

      Когда я вошла в приемный покой, мне показалось, что здесь собралось все население Форкса. И все смотрели на меня. Чарли бросился было навстречу, но резко затормозил, увидев мои вскинутые руки.

      – Я в полном порядке, – угрюмо заверила я.

      – Что сказал врач?

      – Ничего страшного. Доктор Каллен осмотрел меня и отпустил домой. – Я вздохнула. И Майк, и Джессика, и Эрик – все были здесь и начинали обступать нас. – Давай уедем, – попросила я.

      Держа руку наготове, чтобы подхватить, если я начну падать, Чарли проводил меня к выходу. У застекленной двери я вяло помахала друзьям, давая понять, что у них нет причин для беспокойства, и в кои-то веки села в патрульную машину с радостью.

      Мы ехали молча. Я так погрузилась в свои мысли, что почти не замечала присутствия Чарли. Во время разговора в коридоре Эдвард явно защищался, тем самым косвенно признавая, что все эти чудеса мне не привиделись.

      Возле дома Чарли наконец заговорил:

      – Знаешь… ты позвони Рене, – и виновато опустил голову.

      Я ужаснулась.

      – Ты сказал маме?!

      – Извини.

      Покидая машину, я хлопнула дверцей громче, чем следовало.

      Мама, конечно, впала в истерику. Пришлось раз тридцать повторить, что я в полном порядке, прежде чем она успокоилась. Она умоляла меня вернуться домой, совсем забыв, что там я буду совсем одна. Сейчас у меня не было ни малейшего желания возвращаться в Финикс. Все мои мысли занимала тайна Эдварда. И не в последнюю очередь – сам Эдвард. Глупо, как же это глупо. Я не согласилась уехать из Форкса, как это сделал