Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник). Стефани Майер

она.

      – Да, – снова сказала я и покраснела. Надеюсь, об этом Джессика думать не станет.

      Ей, видимо, надоели односложные ответы.

      – А сильно он тебе нравится?

      – Слишком сильно, – шепнула я. – Гораздо сильнее, чем я ему. Но я ничего не могу с собой поделать, – я вздохнула и покраснела еще гуще.

      К счастью, в этот момент мистер Варнер вызвал Джессику отвечать.

      Во время урока ей больше не представилось шансов возобновить разговор, а когда прозвенел звонок, я прибегла к маневру уклонения.

      – На английском Майк спрашивал, не говорила ли ты что-нибудь про вечер понедельника, – сказала я Джессике.

      – Не может быть! А ты что? – ахнула она, сразу забыв про Эдварда.

      – Ответила, что, по твоим словам, тебе очень понравилось. Вид у него был довольный.

      – Скажи слово в слово, что он спросил и что ты ответила!

      Всю перемену мы посвятили разбору структуры каждой фразы Майка, а большую часть испанского – обсуждению каждого оттенка выражения его лица. Я не позволила бы вытянуть из меня столько подробностей, если бы не опасалась, что в противном случае предметом разговора вновь стану я сама.

      А потом звонок возвестил обеденный перерыв. Я вскочила с места, запихивая учебники в сумку, и оживленное выражение моего лица, должно быть, объяснило Джессике, в чем дело.

      – Значит, сегодня ты не сядешь с нами? – догадалась она.

      – Неизвестно, – я понятия не имела, не исчезнет ли Эдвард опять куда-нибудь.

      Но за дверью класса, где у нас проходил урок испанского, прислонившись к стене и без зазрения совести напоминая греческого бога, уже ждал меня Эдвард. Едва взглянув на него, Джессика закатила глаза и направилась прочь.

      – До встречи, Белла! – с явным намеком попрощалась она. Видимо, телефон сегодня придется отключить.

      – Привет, – голос Эдварда был и насмешливым, и раздраженным. Несомненно, он подслушал наш разговор.

      – Привет.

      Я не придумала, что сказать, он тоже молчал, так мы и шли молча до самого кафетерия. Идти по территории школы рядом с Эдвардом в обеденный час пик было все равно что заново пережить первый день в новой школе: все как один глазели на меня.

      Эдвард направился к концу очереди по-прежнему молча, хотя то и дело задумчиво бросал на меня взгляд. Мне показалось, что раздражение на его лице одержало верх над насмешкой. Я нервно затеребила молнию на куртке.

      Дойдя до прилавка, он начал ставить на поднос еду.

      – Ты что? – удивилась я. – Ты случайно не для меня это берешь?

      Он покачал головой, оплачивая обед.

      – Половина для меня, разумеется.

      Я подняла бровь.

      Он направился к тому же месту, где мы уже сидели однажды. С другого конца длинного стола на нас изумленно глазела стайка старшеклассников. Мы сели друг напротив друга. Эдвард словно не замечал никого вокруг.

      – Выбирай, что нравится, – он придвинул ко мне поднос.

      – Интересно, – заговорила я, выбрав яблоко и повертев его в руках, – как бы ты поступил, если бы кто-нибудь заставлял есть тебя?

  &nbs