Береговое братство. Гюстав Эмар

жалуйтесь, сеньор; его смерть спасла вас, дав вам возможность укрыться за его телом.

      – Это правда…

      Они оставили прогалину и вошли в лес. Несмотря на уверения незнакомца, он только благодаря сверхъестественным усилиям мог следовать за лесником; на каждом шагу он готов был свалиться наземь.

      Вскоре ньо Сантьяго заметил, как он слаб, несмотря на его возражения взял его под руку, и они пошли рядом, только немного медленнее.

      – Домой, мои красавчики! – крикнул лесник своим собакам. – Домой! Бегите предупредить наших!

      Собаки бросились в чащу леса со всех ног, точно поняли, что поручал им хозяин.

      Однако Бог положил человеческим силам предел, за который они заходить не могут. При всем невероятном усилии воли незнакомец наконец почувствовал, что даже при помощи лесника не только шага не может дальше ступить, но и просто держаться на ногах.

      Со вздохом отчаяния он тяжело опустился к ногам спутника, не в обмороке, но от истощения сил, несмотря на львиную храбрость.

      Лесник быстро наклонился к нему, приподнял и усадил, прислонив спиной к стволу упавшего от старости дерева.

      Гроза усиливалась с каждой минутой; то и дело сверкали молнии; небо с одного края небосклона до другого казалось громадным огненным шатром зловещего бледно-желтого цвета.

      Раскаты грома следовали один за другим неумолкаемо; буря завывала с неистовой яростью, хлеща по ветвям, крутя и ломая деревья, как соломинки, и увлекая их, чтобы кружить в воздухе, продолжая бешено нестись дальше; дождь, уже превратившийся в настоящий ливень, залил дорогу по колено; стремительные потоки с оглушительным ревом падали с горных вершин, унося и опрокидывая все на своем пути, разрушая тропинки и вымывая землю, образуя при этом глубочайшие ямы.

      Это величественное выражение Божьего гнева представляло собой зрелище ужасающей красоты.

      Будь лесник один, он за несколько минут добрался бы до дома, но ему не хотелось бросать своего спутника, хотя он вовсе не заблуждался относительно опасности их положения; оставаться дольше там, где они находились, было все равно что обречь себя на неизбежную и страшнейшую смерть.

      Он наклонился к незнакомцу.

      – Взбодритесь, сеньор, – сказал он ему ласковым голосом, каким говорят с детьми и больными.

      – Не бодрости мне недостает, сеньор, – возразил тот, – мои силы вконец истощены – я и пальцем не могу пошевельнуть.

      – Попытайтесь встать.

      – Напрасно было бы, холод леденит меня; он проник мне в сердце; я словно параличом разбит.

      – Что делать? – пробормотал лесник, в отчаянии ломая руки.

      Это был человек с прекрасной и благородной душой, из тех избранных натур, решительных и энергичных, которые до последнего вздоха борются с неодолимыми преградами и сдаются только мертвые.

      – Бросьте меня, сеньор, – сказал незнакомец голосом, который явно слабел, – не противьтесь долее преследующему меня року; вы сделали все, что только в человеческих силах, чтобы спасти меня, и если вам не удалось, то только потому, что мне суждено умереть.

      – Ах!