Береговое братство. Гюстав Эмар

недели назад, вероятно, возложив на него важное поручение, показался на повороте тропинки.

      Он гнал четырех навьюченных мулов. За ними, не торопясь шли четверо путников.

      Впереди была молодая женщина лет девятнадцати, не более, красоты замечательной, но бледная, слабая и с выражением лица грустным и болезненным.

      Из трех остальных двое были рослые и дюжие мужчины, еще молодые, а третья – женщина лет двадцати трех, довольно хорошенькая и чрезвычайно свежая. Трое последних были слуги: один из двух мужчин, по имени Педро, – муж молодой женщины; другой же, Хуанито, – брат Педро и, следовательно, деверь служанки Пакиты.

      Завидев этих людей, ньо Сантьяго бросился к ним навстречу.

      Путники остановились с почтительным и радостным поклоном слуг, выросших в доме и сильно преданных своим господам.

      Сантьяго ответил, улыбаясь, на их поклон и обнял молодую женщину.

      – Наконец-то ты тут, Долорес! – воскликнул он. – О! Как я счастлив, что мы опять вместе; время так медленно тянулось вдали от тебя!

      – И для меня также, мой дорогой Луис! – ответила она, с нежностью отвечая на его ласки.

      – Тс-с! Не называй меня этим именем, радость моя! – вскричал он, закрывая ей рот поцелуем. – Ты ведь помнишь о нашем уговоре.

      – Извини меня, друг мой, – сказала молодая женщина с улыбкой, озарившей ее прекрасное и кроткое лицо, словно солнечный луч, который мелькнул среди туч. – От счастья, что вижу тебя, я забыла обо всем на свете.

      – Оставим это, моя крошка, но дай мне пожурить тебя.

      – Меня, мой возлюбленный господин и повелитель? За что же?

      – За то, что при твоей слабости ты идешь пешком, когда могла бы спокойно сидеть на муле.

      – Я уже говорил графине, – пробормотал погонщик, – но она меня не слушала.

      – Да что же это, Ареги! – с живостью вскричал ньо Сантьяго. – Что это вы говорите?

      – Ба! – не смущаясь заявил тот. – Мы здесь в семье, и никакой опасности не подвергаемся. Дайте мне говорить по-своему, ваше сиятельство; не бойтесь измены с моей стороны, я сохраню вашу тайну.

      Граф ли был незнакомец или нет, но он протянул погонщику руку.

      – Знаю, – сказал он ему.

      Подойдя к хижине, донья Долорес улыбнулась.

      – О, как счастливы мы будем здесь! – радостно вскричала она.

      – Если только наши гонители не отыщут нас и тут, – грустно возразил муж.

      – Как же это возможно? Разве ты не умер для всех, без сомнения умер? И я разве не бежала во Францию и не постриглась там в монастыре в отдаленной провинции?

      – Правда, – согласился он, – теперь, когда мы навек отторгнуты от общества, будем жить друг для друга и все счастье искать в нашей любви.

      – Этого достаточно, чтобы жизнь показалась нам раем, мой возлюбленный.

      На другой день ньо Сантьяго уехал в Толедо с погонщиком мулов.

      Там они расстались, чтобы, быть может, никогда больше не видеться. Ареги возвращался в Бискайю.

      Со слезами на глазах пожали они