Иго любви. Анастасия Вербицкая

Но бесцветные глаза его не загораются. И взгляд их точно пуст. Твердо сжаты бледные губы. Странная горечь неуловимо залегла в уголке детского рта. И когда Надежда ловит этот взгляд, сердце ее сжимается.

      – Если не умрет к двадцати годам, человек из него выйдет, – говорит ей дедушка.

      – О, Господи!.. – в ужасе крестясь, шепчет Надежда.

      А иногда она горько плачет, вспоминая свою рано угасшую несчастную мать.

      Насте всего семь лет. Это пухлая, пассивная и неумная девочка. Сестра учит ее вышивать, но Настя ленива. Все стоит за воротами да, ковыряя в носу, с полуоткрытым ртом глядит на ворон. Она осталась в пеленках на попечении старшей сестры, и та в ней души не чает.

      Что за радость под праздник сесть всей семьей за стол, вокруг шумящего самовара! Чай для них роскошь, и пьют они его раз в неделю, с тех пор как Надежда получила место в театре.

      – Кого видела в церкви? – спрашивает дедушка. Он, кряхтя, поднялся с нар и, перекрестившись, подсел к самовару.

      Надежда вспоминает Парамонова и хмурится. Но придется идти за заказом. К празднику нужны деньги, а дедушка болен второй месяц. Хорошо бы лекаря позвать…

      – Замуж выходи, – говорит ей дедушка, видя, что она украдкой смахивает слезу. – И меня успокоила бы, и детей в люди вывела бы…

      – Ох, дедушка!.. Не говорите мне об этом!

      – А почему не говорить?.. Не плохое советую. Годы твои уходят. А мне в могилу пора…

      – Дедушка, славненький… Душу вы мне надрываете…

      – От слова не станется, Надя… Но ты сама девушка толковая, понимать должна. Умру я – ты одна, как перст, останешься, да еще с детьми… А кругом зло, разврат, соблазн…

      Она молча, опустив ресницы, тянет с блюдечка чай.

      Как ей сказать дедушке о своих мечтах?.. Не поймет, осудит, разгневается. Для него театр – вертеп. Актрисы – пропащие. Актеры – лодыри. Чего стоило вырвать согласие даже на это место!

      – Ко мне опять Петр Степаныч тетку засылал… Без всего тебя берет… А у него место верное. На водку к празднику до десяти рублей от гостей получает. Опять-таки человек он солидный, непьющий…

      – Старый он, дедушка! – с отчаяньем срывается у Надежды.

      – Вот так старый!.. В сорок пять лет…

      – Я еще найду свою судьбу, дедушка… По любви выйду… Быть женой швейцара… Век в подвале прожить, как и здесь, солнца не видя…

      Дедушка жует губами, и бороденка его двигается.

      – То-то много любви ты увидишь в вертепе своем… Чтоб тебя оттуда вырвать, кажется, с первым встречным тебя окрутил бы…

      Надежда вспоминает актера Садовникова. И даже уши ее краснеют.

      – Не бойтесь за меня, дедушка! Не такая я, чтобы пропасть ни за что…

      – Ох, Надежда!.. Враг горами качает… Не бери на себя много! Хитер наш брат…

      – Ах, дедушка, никому я не верю!.. Всех насквозь вижу, – с страстной горечью срывается у нее.

      – То-то… «вижу»… А когда честь честью замуж просят, не ценишь ты таких людей.