Пуповина. Александр Варго

Георгиевич, я все понимаю… но здесь больше никого нет, все уехали, – сбивчиво оправдывалась Наталья. – Пожалуйста…

      – Что случилось? – выйдя из палаты, уже спокойнее спросил он.

      – Привезли девочку, – голос медсестры дрогнул. – Она в приемной. Ножевое ранение. Проникающее.

      Владимир с шумом выпустил воздух сквозь зубы. И это именно сегодня. Авария, раненая девочка. Еще не хватало, на их несчастную больницу свалился метеорит, а потом началось цунами.

      – Насколько тяжело она ранена?

      – Я не знаю. Там все в крови. Нож все еще в теле.

      Девушка прикусила губу, и Владимир понял, что ей страшно.

      – Ее привез какой-то мужчина. Сказал, что ее зарезала мать, вроде она сошла с ума. Я позвонила в милицию.

      Он снова вздохнул.

      – Она еще живая. А этот мужчина куда-то делся, – растерянно добавила Наталья, как будто это сейчас было важно.

      – Ладно.

      Не скрывая раздражения, Кузнецов нацепил на рот маску и зашагал в приемное отделение.

      – Пожалуйста, помогите ей, – прошептала Наталья, с надеждой глядя на его атлетическую спину.

      Владимир втолкнул каталку в операционную комнату и закрыл дверь. Затем повернулся и внимательно посмотрел на ребенка.

      Это была крошечная девочка, лет четырех или пяти. Ее волосы слиплись от крови, и лишь по нескольким прядям можно было судить, что они светлые. И наверное, еще час назад были очень красивыми. На лбу большая вмятина, дырка сочилась кровью. Из живота девочки торчал кухонный нож, погруженный почти наполовину. В ногах ребенка валялся плюшевый заяц, весь перепачканный в крови.

      «Она не жилец» – пронеслась у Кузнецова мысль. Наверняка пробито легкое – изо рта ребенка тоже шла кровь.

      Только сейчас он обратил внимание, во что одета малышка – ее словно привезли с какого-то праздника. На ее разбитой головке каким-то чудом держался измятый ободок с изогнутыми усиками, а платье украшали полупрозрачные крылышки, одно из которых было сломано.

      Бабочка.

      Он осторожно коснулся тоненькой шеи девочки. Она была еще жива и дышала, быстро и прерывисто.

      Владимир вытащил пачку сигарет и направился к окну. Отворив пошире створку, он зажег сигарету.

      Минуты через две-три ее сердце остановится, и тогда он спокойно вернется к жене. Если начинать реанимационную канитель, он провозится тут полночи. Нужно просто не мешать процессу, который уже фактически завершен.

      Владимир вспомнил о жене. Блин, да ведь в эти секунды, которые он торчит здесь, он уже наверняка стал отцом! Он выпустил дым в окно, стряхнул пепел. Одна жизнь зарождается, вторая заканчивается, подумал Владимир философски, мельком бросив взгляд на умирающую девочку. Ничего личного, это закон жизни. Суровой и беспощадной жизни.

      «Нужно будет хоть создать видимость работы» – он затянулся с озабоченным видом. Капельницу приготовить, шприцы…

      – Папа…

      Кузнецов дернулся вперед, будто его в спину ударили чугунной кувалдой. Сигарета выпала из пальцев. Он обернулся.

      Девочка открыла глаза, придя