Пуповина. Александр Варго

Боже, что происходит? Он поднял глаза на жену. Бледная, с расширенными глазами, она выглядела как привидение.

      – Ты сошел с ума, Володя, – заикаясь, с трудом выговорила она. – Не подходи к нам!

      – Послушай, я просто увидел…

      (что ты увидел?)

      – Я…

      Кузнецов запнулся, с тревогой прислушиваясь.

      Ну да. Как он сразу не догадался?

      – Она под кроватью, – хрипло сказал он, неуклюже спрыгивая вниз. – Я знаю…

      Он опустился на четвереньки.

      – Решила поиграть со мной в прятки? – едва слышно спросил он.

      В темноте чувствовался едва различимый запах пыли и… чего-то нехорошего.

      (запах протухшего мяса)

      Темнота под кроватью студенисто шевельнулась, словно была тающим куском желе. Потом кто-то снова хихикнул.

      В тот момент, когда он, сопя от натуги, начал двигать кровать, Ирина обрушила на его затылок тяжелую вазу.

      23 апреля, пятница, 7:22

      – Эй! Кому говорят! Поднимайся, давай!

      Голос был странным, казалось, он был везде, сочился отовсюду, словно клейкий туман, пеленая тяжелым покрывалом.

      Владимир открыл глаза. Он попытался приподнять голову и едва сдержал стон – боль была такая, словно в его затылок по самые шляпки заколотили несколько «соток».

      – Что случилось? – еле ворочая языком, спросил он.

      – Много чего, – насмешливо произнес сержант. Грузный, с мясистыми обвислыми щеками и ноздреватым носом, он напоминал стареющего бульдога. – Тебя посетила волшебная фея.

      – Фея, – глупо повторил Владимир и попытался дотронуться до затылка. Это было ошибкой, так как боль вспыхнула с удвоенной силой.

      Только сейчас до него стало доходить, что он находится в камере, в простонародье именуемой «обезьянник», и его челюсть медленно опустилась вниз.

      Твою налево. Докатился, называется.

      – Послушайте, – начал он, но тут же умолк, увидев появившуюся рядом с сержантом Ирину.

      – Две минуты, – предупредил он, бряцнув связкой ключей.

      Женщина кивнула и шагнула вперед.

      – Ира, – тихо проговорил Кузнецов. Его поразило лицо жены – бледное и осунувшееся, словно она не спала несколько суток. Глубоко запавшие глаза излучали невыносимую усталость. – Ира, прости меня.

      – Ты помнишь, что ты делал ночью?

      Память, как услужливый продавец, мгновенно выдала живописную картину – он с тесаком в руке носится по квартире в поисках девочки, умершей пять лет назад. Ему стало страшно.

      (что со мной?!)

      В горле запершило, Владимир закашлялся, и это не преминуло отразиться на его многострадальном затылке. Он поморщился.

      – Ира… я должен тебе объяснить кое-что. Я был не в себе.

      – Это было заметно.

      Фраза была произнесена с таким презрением, что он оторопел.

      – Это ты меня ударила? – обескураженно спросил он, и Ирина, помедлив, кивнула.

      – У тебя был нож в руках. И совершенно безумное лицо. Я боялась за Настю, она очень испугалась. Потом я позвонила родителям. Приехал мой отец, он и вызвал полицию.

      – Кто