Республика ШКИД. Леонид Пантелеев

какой-то сдобный, лоснящийся. Даже улыбался он как-то сладко, аппетитно. Больше всего он был похож на сытого, довольного паучка.

      Откуда пришел Слаенов в Шкиду, никто даже не полюбопытствовал узнать, да и пришел-то он как-то по-паучьи. Вполз тихонько, осторожненько, и никто его не заметил.

      Пришел Слаенов во время обеда, сел на скамейку за стол и стал обнюхиваться. Оглядел соседей и вступил в разговор.

      – А что? У вас плохо кормят?

      – Плохо. Одной картошкой живем.

      – Здорово! И больше ничего?

      – А тебе чего же еще надо? Котлеток? Хорошо, что картошка есть. Это, брат, случайно запаслись. В других школах и того хуже.

      Слаенов подумал и притих.

      Дежурный с важностью внес на деревянном щите хлеб. За ним вошел, солидно помахивая ключом, староста Янкель. Он уже две недели исправно работал на новом посту и вполне освоился со своими обязанностями.

      – Опять по осьмухе дают! – тоскливо процедил Савушка, вечно голодный, озлобленный новичок из второго отделения, но осекся под укоризненным взглядом халдея Сашкеца.

      Однако настроение подавленности передалось и двум соседям Савушки, таким же нытикам, как и он сам. Кузя и Коренев вечно ходили озабоченные приисканием пищи, и это сблизило их. Они стали сламщиками. Слаенов приглядывался к тройке скулящих, но сам деликатно молчал. Новичку еще не подобало вмешиваться в семейные разговоры шкидцев.

      Янкель обошел два стола, презрительно швыряя «пайки» шкидцам и удивляясь в душе, как это можно так жадно смотреть на хлеб. Сам Янкель чувствовал полное равнодушие к черствому ломтю, возможно потому, что у него на кухне, в столе, лежала солидная краюха в два фунта, оставшаяся от развешивания.

      – Янкель, дай горбушку, – жалобно заскулил Кузя.

      – Поди к черту, – обрезал его Черных.

      Горбушки лежали отдельно, для старшего класса. Розданные пайки исчезали моментально. Только Слаенов не ел своего хлеба. Он равнодушно отложил его в сторону и лениво похлебывал суп.

      – Ты что же хлеб-то не ешь? – спросил его Кузя, с жадностью поглядывая на соблазнительную осьмушку.

      – Неохота, – так же равнодушно ответил Слаенов.

      – Дай мне. Я съем, – оживился Кузя.

      Но Слаенов уже прятал хлеб в карман.

      – Я его сам на уроке заверну.

      Кузя надулся и замолчал.

      Когда все именуемое супом было съедено, принесли второе.

      Это была жареная картошка.

      Липкий, слащавый запах разнесся по столовой. Шкидцы понюхали воздух и приуныли.

      – Опять с тюленьим жиром!

      – Да скоро ли он кончится? В глотку уже не лезет!

      Однако трудно проглотить только первую картофелину. Потом вкус «тюленя» притупляется и едят картошку уже без отвращения, стараясь как можно плотное набить животы.

      Этот тюлений жир был гордостью Викниксора, и, когда ребята возмущались, он начинал поучать:

      – Зря, ребята, бузите. Это еще хорошо, что у нас есть хоть тюлений жир, – в других домах и этого нет. А совершенно без жиру жить нельзя.

      – Истинно с жиру бесятся! – острил Японец, с