Республика ШКИД. Леонид Пантелеев

трудом. Ребята ненавидели естествознание, ненавидели и Амебку.

      Амебка был слишком мрачный, склонный к педантизму человек, а Шкида таких не любила.

      Идет урок в классе.

      Амебка рассказывает с увлечением о микроорганизмах. Вдруг он замечает, что последняя парта, где сидит Еонин, не слушает его. Он принимает меры:

      – Еонин, пересядь на первую парту.

      – Зачем же это? – изумляется Япошка.

      – Еонин, пересядь на первую парту.

      – Да мне и здесь хорошо.

      – Пересядь на первую парту.

      – Да чего вы привязались? – вспыхивает Японец, но в ответ слышит прежнее монотонное приказание:

      – Пересядь на первую парту.

      – Не сяду. Халдей несчастный! – озлобленно кричит Еонин. Амебка некоторое время думает, потом начинает все с начала:

      – Еонин, выйди вон из класса.

      – За что же это?

      – Выйди вон из класса.

      – Да за что же?

      – Выйди вон из класса.

      Еонин озлобляется и уже яростно топает ногами. Кнопка носа его краснеет, глаза наливаются кровью.

      – Еонин, выйди вон из класса, – невозмутимо повторяет Амебка, и тогда Японец разражается взрывом ругательств:

      – Амебка! Халдей треклятый! Чего привязался, тупица деревянная!

      Амебка спокойно выслушивает до конца и говорит:

      – Еонин, ты сегодня будешь мыть уборные.

      На этом обе стороны примиряются.

      Вот за такое жуткое спокойствие и не любили Амебку шкидцы. Однако человек он был честный, его побаивались и уважали.

      Но самыми яркими фигурами, лучшими воспитателями, на которых держалась школа, являлись два халдея: Сашкец и Костец, дядя Саша и дядя Костя, Алникпоп и Косталмед, а попросту Александр Николаевич Попов и Константин Александрович Меденников.

      Оба пришли почти одновременно и сразу же сработались. Сашкец – невысокий, бодрый, пожилой воспитатель. Высокий лоб и маленькая проплешина. На носу пенсне с расколотым стеклом. Небольшая черная бородка, фигура юркая, живая. Громадный, неиссякаемый запас энергии, силы, знаний и опыта.

      Сашкеца в первые дни невзлюбили.

      Лишь только появилась его коренастая фигурка в потертой кожаной куртке, шкидцы начали его травить.

      Во время перемен за ним носилась стая башибузуков и на все лады распевала всевозможные куплеты, сочиненные старшеклассниками:

      Есть у нас один грибок:

      Он не низок, не высок.

      Он не блошка и не клоп,

      Он горбатый Алникпоп…

      – Эй, Сашкец, Алникпоп! – надрывались ребята, дергая его за полы куртки, но Сашкец словно бы и не слыхал ничего.

      Перед самым носом у него останавливались толпы ребят и, глядя нахально на его порванные и небрежно залатанные сапоги, пели экспромт, тут же сочиненный:

      Сапоги у дяди Саши

      Просят нынче манной каши…

      Бывали минуты, когда хладнокровие покидало нового воспитателя, тогда он резко оборачивался к изводившему его, но тут же брал себя в