Три страны света. Николай Некрасов

на хлебах держу, за такую малость, что, право, не стоит и возиться; да, знаете, сердце у меня такое доброе.

      И хозяйка просияла; она готовила своему сердцу страшные похвалы в виде упреков; но горбун помешал ей вопросом:

      – Не вашего ли супруга я имел удовольствие видеть за чаем?

      Лишенное возможности бледнеть, лицо девицы Кривоноговой покрылось фиолетовыми пятнами.

      – Нет-с, – отвечала она с презрением, – это поручик, мой сосед… я девица.

      Горбун пристально посмотрел на девицу и, не сводя с нее глаз, спросил:

      – От маменьки домик достался?

      Девица Кривоногова немного смешалась, но скоро оправилась и смело отвечала:

      – Нет-с; я, знаете, трудилась в молодости, и, можно сказать, трудовой копейкой приобрела дом.

      – Гм! – произнес протяжно горбун и, придав своему лицу равнодушное выражение, как будто мимоходом спросил: – А жильцы у вас давно живут?

      – Какие-с?

      – Башмачник?

      – Как бы сказать, не солгать, дай бог память… да, точно: другой год пошел.

      – Хороший жилец?

      – Ничего, платит аккуратно… да ведь немец, – прибавила хозяйка, давая заметить, что аккуратность платежа не есть в нем достоинство.

      – А, а! так он немец?

      – Да.

      – А жилица хорошо платит?

      Хозяйка слегка вздрогнула. Ревнивая злость снова проснулась в ней, – она не знала, что отвечать.

      – Разумеется! – я ведь потачки не дам, гулять не позволю, дом свой не осрамлю, – сейчас вон, чуть что увижу!

      И хозяйка грозно качала головой.

      – А давно живет?

      – Тоже год с небольшим, – я это помню хорошо. Она прежде переехала, башмачник потом. Он, знаете, прибавил мне на квартиру; а прежде в ней жил какой-то дворянин, не служащий, бедный такой, больной и азартный; я давно зла на него была и говорю ему, что мне нужна самой квартира. Он ну кричать, браниться: я, говорит, больной, в полицию пожалуюсь, доктор мне велит дома сидеть. А мне-то что за дело? сами посудите.

      – Разумеется, – отвечал горбун.

      – Ну, я ни дров, ни воды; стала прижимать его. Известно, как хозяин жильца сживает.

      И хозяйка одушевилась; ее лицо при этом приятном воспоминании все просияло.

      – Вот я его-таки сжила. Он, знаете, сердился, искал себе квартиру и все… а только переехал, на другой день и умер.

      Горбун тихо засмеялся.

      – Да, умер! ей-богу, на другой же день умер! Уж как я рада была, что его выжила: ну, как бы у меня на квартире протянулся, – поди возись, человек одинокий., да и жильцы обегают квартиру после покойника.

      – Известно, невесело… Ну-с, за сим прощайте! И горбун повернулся.

      – Позвольте узнать, далеко ли живете? – крикнула хозяйка, испугавшись, что забыла расспросить его.

      – Далеко-с.

      – Вы… – и хозяйка замялась, – вы, – продолжала она, придав своему лицу приятное выражение, – по какому делу изволили быть у девицы Климовой.

      – По делу, по делу! – отрывисто отвечал горбун.

      – Она шьет прекрасно, – заметила хозяйка, пробуя со всех