Кое-что о жизни в мире фантомных болей. Галина Глембоцкая

чтобы  немного восстановить силы. Настроение  немного улучшилось, так как появилась надежда  выбраться отсюда. Но очень хотелось курить, еще больше – пить. Чертовы  Хароны, переправившие его из Швейцарии в этот  ад, вычистили  карманы, экспроприировав  не только документы и деньги, но даже и сигареты. Напиться можно было бы, на худой конец, просто из лужи или подставить рот под тонкие струйки чего-то жидкого, стекающего  по ветвям и стволам деревьев. Из луж пить ему еще не приходилось, и естественная брезгливость удержала  Гилберта от этого способа утоления жажды. Сомнения насчет качества стекающей с деревьев жидкости заставила его отказаться и от этого варианта. Поэтому  он, несмотря на жажду и мучивших его насекомых, решил продолжить  эксперимент по собственному спасению. Он  встал, отошел на максимальное расстояние, с какого его метки были различимы,  и  начал метить следующий квадрат.

      На втором квадрате Гилберт  набрел на  большой ручей. Он  несказанно обрадовался такому подарку судьбы

      Гилберт долго пил из ручья, и вода казалась ему потрясающе вкусной. Потом стянул с себя  рубашку и начал мыться. Было чертовски приятно чувствовать прохладную воду на  воспаленной и  зудящей от укусов коже. Благодарное тело, омытое от пота и жары,  вдруг не к месту и не ко времени, ответило возбуждением. Оно не было  связано с мыслями о ком-то персонально, например  о Зизи.  Это был просто всплеск жизненных сил, шальная, иррациональная  вера в то, что  его приключения  в сельве, несмотря на трудности, в конце концов, закончатся благополучно.

      Гилберт выполоскал в ручье рубашку, надел ее мокрую на себя и отправился завершать свой второй квадрат.

      Третий квадрат оказался физически и эмоционально самым сложным. Гилберт  устал. Ладони рук от жестких  листьев папоротника, которые он ломал на протяжении уже не одного часа, покрылись рваными кровавыми волдырями. Чтобы хоть как-то смягчить боль, он оборвал низ своей сорочки и  кусками материи обмотал руки. Ноги в туфлях,  не приспособленных для таких переходов, жгли, делая мучительным каждый его шаг. Здесь же, на третьем квадрате, он буквально наткнулся на останки человека, доедаемые, копошившимися  в них насекомыми, похожими  на муравьев, но размером  почти с человеческий палец. Гилберт застыл,  как  загипнотизированный, не в силах  отвести  взгляд в сторону. Сюрреалистическое зрелище,  как из кошмарного сновидения, демонстрировало  наглядный пример того, что могло случиться и с ним. Наконец, он все же заставил себя  повернуться, сделать несколько шагов в сторону и идти дальше по намеченному маршруту. Но еще долгое время  картина  с жуткими насекомыми на белеющих человеческих костях стояла у него перед глазами, в который раз наглядно давая понять, что нынешняя, спонтанно предпринятая им  прогулка   была не более чем  авантюрой дилетанта.  Гилберту стало стыдно за себя.

      Приблизительно в середине четвертого квадрата  он  набрел  на проход с обрубленными лианами, по которому  зашел в сельву.

      Радоваться