Кое-что о жизни в мире фантомных болей. Галина Глембоцкая

повернул голову в его сторону, мгновение помедлил и ответил по-испански:

      – Не понимаю.

        Гилберт повторил вопрос по-испански.

      – В сельве.

       «В сельве. Значит Латинская Америка. Ничего  себе!», – подумал Гилберт и спросил:

      – В какой стране?

      – Об этом мне запрещено говорить. – Голос человека был глухим и монотонным.

      – Кем  запрещено?

      Коротко  взглянув на Гилберта, он невозмутимо повторил:

      – Мне запрещено говорить об этом.

      – Как я попал в этот дом?

      – Я ничего не знаю об этом.

      – Кто меня сюда привез?

      Он посмотрел на лежащего Гилберта с высоты своего впечатляющего роста и сказал, не меняя тональности:

      – Не знаю, сеньор.

       Гилберт понял, что на любые вопросы, касающиеся  его появления здесь, он будет получать приблизительно один и тот же ответ, и поэтому решил сменить тему.

      – Как тебя зовут? – спросил он человека.

      – Ромуло.

      – А я – Рудольф. Будем знакомы.

      Ромуло еле заметно кивнул головой.

      – Сеньор Рудольфо, я принес вам поесть.

      – Благодарю. Сейчас я попробую встать.

      Тело было слабым и плохо слушалось. Гилберт с трудом встал на ноги и, стараясь восстановить координацию движений, медленно пошел к столу.

        Есть ему не хотелось. Но после  нескольких съеденных  ложек  предложенного блюда из отварной  кукурузы с овощами, неожиданно прорезавшийся аппетит напомнил  о том, что последний раз он обедал в  тот день, когда  отправился  на прием в посольство. Сколько прошло с тех пор времени? Сутки? Двое? Он затруднялся  ответить и на этот вопрос.

      – Когда меня привезли? – спросил он у Ромуло.

      – Сегодня утром.

      – Какое сегодня число?

      – 5 апреля.

      Выходит,  прошло больше  двух  суток. Нужно отдать им должное: сработали оперативно. За двое суток – на другую сторону земного шара!  Но зачем? Почему он? И кто его похитил? Может это каким-то образом связано с его фильмом? Кто-то не хочет, чтобы он довел работу до конца? Но тогда его проще было бы  убить на месте. Однако  его почему-то не убили, хотя могли сделать это уже не раз. Решили просто изолировать? Для того, чтобы потом как-то использовать? Как? Вопросов – море, и ни на один из них Гилберт не имел ответа.

        Голова продолжала болеть, он осоловел от еды,  и ему захотелось прилечь. Гилберт  вытянулся на кровати,  и какое-то время  смотрел в потолок, как будто  пытаясь отыскать  в  череде потемневших балок ответы на мучавшие его вопросы. Потом балки начали терять четкость  очертаний,  и он  уснул. И спал до самого утра, крепко и без сновидений.

      Утро ворвалось  в  сознание криками незнакомых ему птиц.  Над  ним  были все те же балки, и Гилберт вспомнил, что он – в сельве, неизвестно  в какой стране. И он не знал, что его ждет.

      Жизнь открывала перед ним новую,  чистую страницу, которую судьба уготовала  ему  заполнить.