Образы и мифы Цветаевой. Издание второе, исправленное. Елена Айзенштейн

забыть о своих царствах, своей гордыне, превратиться в благодарного читателя чужих стихов:

      По сторонам потянувши носом,

      Вижу, что был совершенно здрав

      Тот государь Навуходоносор —

      Землю рыв, стебли ев, тра‘ву жрав182 —

      Это же ударение встретилось в стихотворении Пастернака «Годами когда-нибудь в зале концертной…»: «Художница пачкала красками тра’ву…» из сборника «Второе рождение». Это стихотворение вошло и в однотомник 1933 года, подаренный Пастернаком. У Цветаевой Навуходоносор – символ близости природе, воплощенной в чужой лирике. Вероятно, Цветаева вспоминает этот образ, так как именно Навуходоносор II в 6 веке до н.э. построил висячие сады Семирамиды, одно из семи чудес света. В поэме упомянут и Ж.-Ж. Руссо. Поэт – Навуходоносор и «Жан-Жаков брат»183. Навуходоносором II и обожателем Лотоса назвал себя в одном из последних писем влюбленный в Элизу Криниц, в свою Мушку, поэт Генрих Гейне. 80-летию со дня смерти Гейне Цветаева посвятит запись в рабочей тетради 17 февраля 1936 года184. По всей видимости, Цветаева вспоминала и «Юбилейное»:

      Но поэзия —

      ∞∞∞∞∞пресволочнейшая штуковина:

      существует —

      ∞∞∞∞∞и ни в зуб ногой.

      Например,

      ∞∞∞∞вот это —

      говорится или блеется?

      Синемордое,

      ∞∞∞∞в оранжевых усах,

      Навуходоносором

      ∞∞∞∞библейцем —

      «Коопсах».

(1924)185.

      В рабочей тетради, среди черновиков – двустишие, строящееся на игре звуков: «Навуходоносор / Поведи носом186. Бычком на зеленом лугу Цветаева вновь почувствовала себя благодаря пастернаковским стихам. Среди них в книге 1933 года (ранее в книге «Второе рождение») стоит отметить «Лето» (1930):

      Ирпень – это память о людях и лете,

      О воле, о бегстве из-под кабалы,

      О хвое на зное, о сером левкое

      И смене безветрия, вёдра и мглы.

      Стихотворение должно было привлечь внимание Цветаевой мотивами лета и друзей, бегства от цивилизации в дом природы, мотивом пастбища, сопоставлением женщин и облаков, близостью неба, пушкинской темой пира во время Чумы, восприятием творчества залогом бессмертия, образом Мэри-арфистки:

      И осень, дотоле вопившая выпью,

      Прочистила горло; и поняли мы,

      Что мы на пиру в вековом прототипе —

      На пире Платона во время чумы.

      ………………….

      И это ли происки Мэри-арфистки,

      Что рока игрою ей под руки лег

      И арфой шумит ураган аравийский,

      Бессмертья, быть может, последний залог.

      У Пушкина не сказано, что Мэри играла на арфе. На арфе играл Реми, герой любимой детской книжки Цветаевой «Без семьи», героиня романа Де Сталь «Коринна, или Италия». Этот инструмент в качестве символа лирики неоднократно встречается в цветаевской тетради в связи с Пастернаком

182

Бог отнял разум у Навуходоносора в наказание за гордыню; тот на семь лет был отлучен от людей и ел траву, как вол.

183

«Исповедь» Руссо Цветаева относила к своим любимым книгам. ЦГ, с. 299.

184

РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 26, л. 148 об.

185

Маяковский В. В. СС, М., 1968, т. 4. с. 46.

186

РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 24, л. 78.