Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон. Елена Ровенко

мысли, а ее векторы и в этом смысле тенденции. Иными словами, пределы мысли действительно есть своего рода «точки сингулярности», где реальность становится бессмысленным миражом, – тут и в самом деле можно говорить о вырожденных случаях; но вот как раз до таких случаев Бергсон не доходит, ибо, что бы ни утверждал он сам, он никогда не разделяет полярные направления вплоть до полного разрыва.

      Его концепция, под покровом дуалистических лозунгов, монистична по сути. Скажем, материя у Бергсона предстает прежде всего как ослабленное, а дух – как сконцентрированное сознание; уменьшая напряжение, мы идем к материи, увеличивая – к духу. Но в основе в обоих случаях лежит сознание.

      О связи духа и материи говорилось выше, в первом параграфе данной главы. Приведу еще два комментария к рассматриваемой проблеме. «…Хотя сам Бергсон выступает против монизма (очевидно, в то время он ассоциировался исключительно с материалистическими концепциями) и характеризует свою позицию как дуализм, к концу книги [„Материя и память“. – Е. Р.] отчетливо начинают звучать… мотивы монизма. Выясняется, что материя и сознание не так уж резко отделены друг от друга, что их отличие, раз оно зависит только от меры напряжения, есть различие лишь в степени, а не в природе»[520], – уточняет И. Блауберг. А вот мысль Мерло-Понти: «Бергсон понял, что философия заключается не в том, чтобы сначала осознать по отдельности, а потом противопоставить друг другу свободу и материю, дух и тело; он понял также, что свобода и дух, чтобы быть таковыми, должны засвидетельствовать себя с помощью материи, или тела, то есть выразить себя»[521].

      Да и нельзя не видеть, что в приведенной выше цитате сам Делёз допускает смешение, эндосмос: некоторые из приводимых им бинарных оппозиций относятся к самоценным аспектам реальности (длительность – пространство, память – материя); некоторые – к свойствам и способам формирования этих аспектов (непрерывность – дискретность, сжатие – ослабление); иные – к способам познания (инстинкт – интеллект) или его инструментам и результатам (два многообразия, количество – качество). То есть Делёз смешивает сами аспекты бытия, их свойства, методы и инструменты, необходимые нам для познания.

      Кроме того, мы видим, что указанные оппозиции образуют те понятия, которые использовались и до Бергсона (пространство, время, материя, дух и прочие) и которым он придал новое значение: он действительно превратил их из жестких определений в тенденции, сохранив на словах дуализмы. Что же касается тех качественных понятий – образов, которые созданы самим Бергсоном (elan vital, la duree), то тут нет никаких бинарных оппозиций, ни на словах, ни на деле.

      Это чрезвычайно важный пункт. Elan vital или la duree потому не имеют противоположностей, что репрезентируют максимально полно первичную интуицию реальности как таковой, то есть совершенно конкретный взгляд на мир, присущий Бергсону[522]. Elan vital или la durée, в качестве медиаторов интуиции реальности, естественно, более образы, чем понятия. А образы у Бергсона не имеют своей

520

Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 214.

521

Мерло-Понти М. В защиту философии / Морис Мерло-Понти // Мерло-Понти М. В защиту философии (сборник работ) / Морис Мерло-Понти; пер. с франц., примеч. и послесл. И. С. Вдовиной. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1996. (Французская философия XX века). С. 23. См. также: Бергсон А. Из сборника «Мысль и движущееся». Жизнь и творчество Равессона / Анри Бергсон // Бергсон А. Избранное: Сознание и жизнь / Анри Бергсон; пер. и сост. И. И. Блауберг. М.: РОССПЭН, 2010. С. 211.

522

Я не беру здесь локальные смыслы слова «интуиция». Поскольку интуиция проста и исходна, поскольку она обнимает всю реальность, – постольку не может быть никакой не-интуиции: может быть лишь другая интуиция, которая найдет выражение в иных образах.