Сочинения. Том 10. Александр Строганов

люди с пониманием. Здесь не задают лишних вопросов. Если и поинтересуются, единственно из любопытства. Тревожился же я о своем возвращении домой.

      По состоянию сердца и по внутренней беседе я чувствовал, что на этот раз в Палаты не попаду, а, значит, долгий путь домой был неизбежен.

      Надобно заметить, вновь наитие меня не подвело.

      По дороге домой я был задержан милицией и доставлен таки в отделение для пьющих водку. Выручил меня мой мандат сумасшедшего.

      В этом сокрыта несправедливость. Ведь далеко не каждый наш гражданин может заполучить такой мандат.

      А почему?

      Чем он хуже сумасшедшего, даже если и пьет водку?

      И разве среди пьющих водку не может, случайно, оказаться сумасшедших?

      В отделении, у представителей власти, пользуясь случаем, я пытался получить ответ на интересующие меня вопросы, но, вместо разъяснений, выслушал много бранных слов в свой адрес, с чем, по прошествии времени, вполне согласен.

      Власть – другое измерение. Она существует по другим законам. У нее совсем другой язык и летоисчисление. И даже вопросы мои или Ваши, досточтимый Стилист, не могут быть ею поняты, чего уж говорить об ответах.

      И не в том дело, что власть непременно дурна.

      Нет, она хороша.

      Очень может быть.

      Да нет же, так оно и есть, видели бы вы их располагающие к чаепитию с печатными пряниками открытые их лица!

      Но, приходилось ли Вам когда-либо говорить с поляком?

      Да, да, именно с поляком.

      При том что вы бы говорили на русском. А он – на своем родном, польском языке?

      Если приходилось, вы не можете не заметить, что языки наши, вроде бы схожи. Угадываются многие слова. Но в точности понять, о чем идет речь не всегда представляется возможным.

      Тогда на помощь приходит мимика, улыбки.

      В моем случае, в отделении для пьющих водку, такой палочкой выручалочкой явились бранные слова.

      Бранные слова – это мимика нашего Вавилона.

      Неподалеку от больницы находится река, и я мог бы постирать верхнюю одежду, все одно, я был совершенно мокрым.

      Но я не стал делать этого.

      При стирке думается хуже, а размышления так и клокотали в моей безбровой голове.

      Часто ловлю себя на мысли, что бываю неопрятным.

      Врачи считают, что это – одна из примет заболевания, но я думаю. Что мое заболевание много прекраснее, чем запачканные брюки.

      Отвлекся.

      Вернемся в больницу.

      Первая же встреча здесь исправила мне настроение.

      Еще издали я увидел своего знакомого главного врача. Это – бывший главный врач санатория, которого, по причине схожести с одноименным речным животным (тот же высокий с залысинами философский лоб, тот же глубокомысленный взгляд, те же протяжные усы), все называют Сомиком. Аналогия с его фамилией Сомов поверхностна.

      Не видят дальше собственного носа.

      Теперь Сомик оставил свою должность, хотя напрасно. Энергии у этого путника хватило бы на добрый