Соловей. Кристин Ханна

И не сопротивление вовсе, а всего лишь маленькая дурочка рисует на единственной бумаге, которую сумела разыскать. Я никогда в жизни не слышала о генерале де Голле.

      А если они не поверят?

      Мужчина остановился перед дубовой дверью с металлическим молотком в форме львиной головы. Стукнул четыре раза.

      – К-куда вы меня ведете? Это что, черный ход в штаб-квартиру гестапо?

      О допросах в гестапо ходили жуткие слухи. Говорили о пытках и издевательствах, но наверняка никто ничего не знал.

      Дверь медленно отворилась, в проеме показался пожилой мужчина в берете. В толстых губах торчала самокрутка. Увидев Изабель, он нахмурился.

      – Открывай! – прорычал тот, что притащил Изабель, и старик отступил с дороги.

      Изабель втолкнули в прокуренную комнату. Дым стоял такой, что у нее глаза заслезились. Она узнала лавку, где торговали всякими мелочами, пуговицами, нитками, – ее недавно закрыли. Сквозь клубы сигаретного дыма Изабель разглядела пустые прилавки, сдвинутые к стенам; в углу приткнулась металлическая вешалка для шляп. Большое окно заколочено досками, а дверь, выходящая на рю Ла Гранд, изнутри забаррикадирована.

      В комнате их ждали еще трое: высокий седеющий мужчина, одетый в какие-то лохмотья, стоял в углу; тут же сидел парнишка, а за кофейным столиком устроился симпатичный парень в рваном свитере, поношенных штанах и стертых башмаках.

      – Кто это, Дидье? – спросил старик, открывший им дверь.

      Изабель наконец-то посмотрела на своего похитителя. Высокий здоровяк, похожий на циркового силача, с мощным тяжелым подбородком.

      Она выпрямилась, расправила плечи, чтобы казаться повыше, вскинула голову. Изабель понимала, что выглядит не слишком воинственно в своем простеньком ситцевом платье, но не собиралась доставлять им удовольствие, показывая свой страх.

      – Застукал ее, когда мелом малевала V на немецких плакатах, – сообщил здоровяк Дидье.

      Изабель стиснула кулак, пытаясь стереть следы мела, пока никто не заметил.

      – Что скажете? – поинтересовался мужчина из угла. Главный, наверное.

      – Нет у меня мела.

      – Я видел.

      – Вы не немцы! – Изабель решила использовать шанс, обращаясь к силачу. – Вы же французы, держу пари. А вы, – обернулась она к старику, – вы же мясник. – Мальчишку она решила игнорировать, но с жаром заговорила с парнем в поношенном тряпье: – Вы кажетесь изможденным и голодным, на вас одежда старшего брата или чья-то еще, уже выброшенная. Вы коммунист.

      Он улыбнулся и сразу преобразился.

      Но больше всего ее тревожил мужчина в углу. Главный.

      Изабель решительно шагнула к нему:

      – Вы похожи на арийца. Наверное, силой привели сюда остальных.

      – Я знаю его всю свою жизнь, мадемуазель, – сказал мясник. – Воевал вместе с его отцом – и вашим – на Сомме. Вы ведь Изабель Россиньоль, да?

      Изабель молчала. Это что, какая-то ловушка?

      – Молчит, – усмехнулся коммунист. Поднявшись, он подошел к Изабель: – Молодец. Зачем вы нарисовали V на плакате?

      Изабель вновь не нашлась