Авантюрин. Мария Фариса

бабушка позовёт к обеду. Затем ещё один пасьянс – и вечер. Вот бы сегодня всё сложилось».

      Монкада глядела на циферблат, брала карту, снова глядела на часы, потом на Еву, которая уже вернулась и сидела на софе с книгой, но не читала, а смотрела куда-то поверх страниц, иногда шевелила губами.

      – Где твоё обручальное кольцо? – спросила сестру Монкада.

      – Не знаю.

      – Оно в тумбочке. В верхнем ящике. Почему ты его не носишь?

      – Я ношу другие.

      Ева закрыла лицо книгой. Монкада посмотрела на карты, снова смешала их и сгребла в колоду.

      Когда стемнело, и за окном стало не видно сада, Монкада пожелала бабушке спокойной ночи и легла под одеяло в одежде. Кровать Евы пустовала. Возле зеркала стоял пузырёк духов и косметичка. «Зачем она так наряжается смотреть на энотеру? Вот обомлеет, когда увидит меня с Николасом», – подумала девочка.

      После того как уснула старушка, Монкада встала с кровати, прошла по дому тише кошки, острожно закрыла за собой дверь и очутилась в мире, которого раньше не знала. В траве что-то щёлкало, в листве гудело, даже поросята в хлеву пахли иначе. Монкада старалась шагать не спеша, но не выдержала и побежала. Не понимала: сердце так колотится от страха или оттого, что она впервые встретится ночью с любимым.

      У маслобойни никого не оказалось. Девочка обогнула её и уже собиралась заплакать от досады, как вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Вошла осторожно и увидела горящие глаза пса, который помогал Николасу сторожить маслобойню.

      – Малыш, иди сюда, – позвала Монкада. – Ну ладно, ладно, хватит целоваться. Скажи лучше, где твой хозяин?

      Едва девочка произнесла это, тут же услышала шорох.

      – Кто здесь? Николас, ты? – спросила она, ступая в темноту. – Это я, Монкада. Пришла за ружьём. Хочу посмотреть на энотеру. Её цветок распускается только ночью. Ева сказала…

      Вдруг кто-то пронёсся рядом с ней в темноте и выскочил из маслобойни. Монкада устремилась к подсвеченному луной прямоугольнику двери и увидела, что на задвижке замка болтается лоскут огненного вьетнамского шелка. Девочка взяла его и растерянно повторила:

      – Ева сказала…

      Оглянулась: из темноты на неё смотрел сторож, застёгивая рубашку. Монкада спрятала лоскут в карман и побежала.

      Проснулась от свиста упавшей за окном груши, от её удара о землю. «Точно разбилась», – было первым, что подумала Монкада.

      Она вскочила и посмотрела на постель Евы: сестра лежала лицом к стене, накрытая одеялом. Взгляд Монкады упал на золотистую лужицу шелка на полу у кровати. Она вспомнила о том, что произошло ночью. Но слёзы не выплеснулись из её глаз, а застряли в горле.

      – Ева, – позвала Монкада.

      Тишина.

      Девочка встала с постели, достала лоскут из кармана куртки и положила его сестре на шею.

      – Сегодня ночью ты отведёшь меня к энотере.

      Ева молчала.