Женщины, кот и собака. Мария Метлицкая

стипендию, между прочим! – уже не так горячо продолжала Надя. – Ты знаешь, что это значит – прожить месяц на сорок рублей? Нет, ты ответь! – требовала она. – Пропитаться, кое-как одеться – пусть не модно, но хотя бы так, чтобы было тепло и сухо! Понимаешь, тепло? И чтобы сапоги не протекали! Купить учебники – не все есть в библиотеке. Колготки, косметика – ты понимаешь?..

      Я жить хочу, понимаешь? Жить! Я ведь еще не жила…

      Алексей, не поднимая глаз, молча кивал.

      Наконец Надежда замолчала и презрительно выдохнула:

      – Ну да! Понимаешь!.. Да что ты можешь понять? Ты ведь благополучный, счастливый! И папа у тебя есть, и мама! И квартира на Чистых прудах! Наверное, и машина у вас имеется?

      Он кивнул:

      – Да, имеется…

      Сказал, как извинился.

      Надя криво усмехнулась:

      – Ну да, разумеется. И дача, поди, есть?

      – И дача. – Алексей тяжело вздохнул. – Вот только…

      Он замолчал, передумав рассказывать об их семейной беде.

      Надя махнула рукой – пренебрежительно, высокомерно:

      – Ладно, живи…

      И она быстрыми шагами пошла прочь. Потом резко обернулась и жестко бросила:

      – И перестань ходить за мной! И пялиться перестань! И жалеть меня не надо!

      С вызовом вскинув голову, Надя поспешила к метро.

      Дней через пять, в случайном разговоре с приятелем, он услышал, что Надя сделала аборт.

      Он вздрогнул, почувствовал, как кровь отлила от лица, и хрипло переспросил:

      – Аборт? Надя? А тебе откуда известно?

      Дружок хохотнул:

      – Да это всем известно! Ты что, не слышал? С осложнениями какими-то… Чуть коньки не отбросила! Надеялась, наверное, что папаша ребеночка вдруг одумается и под венец позовет! Вот и дотянула, дурища!..

      – А кто… папаша? – осторожно спросил Алексей.

      Приятель пожал плечами:

      – Да точно не знаю… Говорят, какой-то хрен с пятого курса. Красавчик какой-то, богатый чувак. И чей-то наглый сынок…

      – А… – приятель прищурил глаза и внимательно посмотрел на Алексея, – ты и вправду Надькой интересуешься? В смысле, на полном серьезе?

      Алексей покраснел, замялся:

      – Ну… одногруппница все-таки… Живой человек. Не подойдешь ведь и не спросишь… Неудобно как-то. А вижу, что с ней что-то не так…

      Приятель снова хохотнул:

      – Ага, неудобно! Да весь институт знает, по какому поводу Надька в больничке была! Ты один у нас непросвещенный!

      Дома было невесело: у Тёпы обнаружилась аллергия на шерсть, и «бизнес» пришлось прекратить. Кто был искренне рад, так это отец. Говорил, что надоело ему не спать по ночам и думать, что их «заметут». «Теперь вздохнем спокойно!» – радостно заключил он, потирая руки.

      А как было жить? Как?! Две инвалидные пенсии – жалкие крохи, даже для скромного, почти нищенского существования. А курорты для Тёпы? А массажисты, врачи? Наконец, новое кресло-каталка?

      Страдала Тёпа, считая, что по ее вине все «накрылось». Страдала и сходила с ума