Женщины, кот и собака. Мария Метлицкая

рассохлась – ее требовалось подлатать, замазать щели и побелить. Но… Заниматься всем этим «хозяйством», как раздраженно называл дачу отец, никому не хотелось.

      Приезжали в субботу, а уже в воскресенье утром родители начинали торопливо и нервно собираться в Москву.

      А ему – ему хотелось остаться! За участком было огромное футбольное поле и большое костровище – там собиралась дачная молодежь. Гоняли в футбол, разжигали огромный костер, пекли картошку, пели песни, гомонили, смеялись – до рассвета, до самого утра. Расходились по домам только часам к пяти.

      Алексей тоскливо поглядывал на честную компанию и тяжело и обреченно вздыхал – он не был ни с кем знаком, так получилось.

      А подойти к ребятам смелости не хватало – робел.

      С дачи Алексей всегда уезжал с сожалением и какой-то легкой и непонятной ему грустью. Словно опять не оправдались надежды – какие, правда, он не совсем понимал.

      Так продолжалось три года. До самого рождения Тёпы.

      Пока мать ходила беременная, Алексей нервничал. Конечно, ему хотелось брата.

      Алексей рисовал себе мысленно, как он защищает его во дворе и в школе, как учит собирать металлический конструктор – грузовики и подъемный кран.

      Как читает брату книжки – свои любимые, разумеется.

      Про рождение девчонки, сестры, Алексей и не думал. С девчонками ему было все непонятно. Совсем непонятно. Да и несолидно как-то – сестра!

      Нет, «брат» звучит лучше! Да и что делать с девчонками? Он решительно этого не понимал. Глупость какая-то: куклы, пластмассовая посудка, бантики, рюшечки…

      Алексей наблюдал за девчонками во дворе: сидят, дурочки, крошат в кастрюльки подорожник, помешивают ложечкой, а потом суют пластмассовой уродице в рот и еще приговаривают: «Кушай, Ира! А то отлуплю!»

      Или на нитку нанизывают ягоды рябины, а потом хвалятся, чьи бусы лучше. Чушь какая!

      Сплетничают, хихикают, хвастаются и вечно чего-то придумывают! Интриганки!

      Всякие глупости, честное слово!

      Что ему делать с сестрой? Нет, ерунда получается! Пусть будет брат!

      Отец отвез маму в роддом в самом начале марта. Она почему-то странно прощалась с ним, будто уезжала навсегда. Плакала, прижимала его к себе и все время повторяла, чтобы он «был человеком».

      Она часто шутила: «Баранкин, будь человеком!»

      Был такой мультик. Но тогда она говорила серьезно, безо всяких шуток – так ему показалось.

      Наконец отец оторвал ее от сына и, обняв за плечи, осторожно и нежно вывел за дверь.

      У двери мать снова метнулась к сыну:

      – Лешечка! – закричала она. – Суп в холодильнике, а тушеное мясо на балконе!

      – Знаю, мам! – буркнул Алексей. – Ты мне уж сто раз говорила!

      Мать разрыдалась, и отец даже прикрикнул на нее, что случалось совсем редко.

      Мать положили, отец уехал на службу и каждый час звонил ему: «Лешка, ты как?»

      Вечером, после работы, отец пришел хмурый и раздраженный. Ужинать отказался – не хочу.

      Курил