Башмачник по имени Время (сборник). Елена Федорова

сказала она, повернув голову. – Верю, потому что я тоже была когда-то бедной мечтательницей. Я стремилась в небеса, потому что не умела существовать в реальном мире. Я выпадала из него.

      – Не выпадали, вышагивали, – поправил он. – Вы вышагивали за пределы привычного в космос вселенского пространства. В мое далекое, давным-давно бывшее царство-государство, где только вас и не хватало для создания идеального мира.

      – Для создания иллюзии совершенства, которой нам всем так не хватает, – сказала она, задумавшись. – Иллюзия. Иллюзорность. Дрожащее марево полуденного жара… И холодное, отрезвляющее осознание конечности всего происходящего, совершающееся помимо нашей воли. Помимо…

      – Все происходящее с нами, подчинено четкому, логическому замыслу Творца, – проговорил Петр Аркадьевич. – Облака принимают причудливые формы. Небо окрашивается алыми красками заката. Ветер приносит прохладу. Удлиняются тени, скользящие по реке. Свет меркнет. Темное покрывало ночи скрывает людей, любящих беззакония. Ночь – их время, – он посмотрел на Ларису.

      – Мы с вами встретились при свете дня,

      Чтоб лучше разглядеть друг друга.

      Чтоб угадать все тайные движения мыслей.

      Чтоб блеска глаз не пропустить и щек румяный жар заметить.

      Чтобы улыбкою ответить на трепет и восторг души.

      Чтобы потом вдвоем в тиши ночного сумрака дождаться,

      Чтоб до утра не расставаться.

      Он поднялся, отошел в сторону, обхватил плечи руками.

      – Немыслимо. Невыносимо… – обернулся. – Невыносимо осознание того, что я должен вас отпустить. Наш фрегат причалит к пристани. Вы поспешите куда-то, моментально забыв обо мне. Вас ждет масса неотложных дел. Вы завтра уезжаете. Вы покидаете наш город навсегда. Да?

      – Нет. Я пробуду здесь еще три дня, – сказала она.

      – Три дня. Что такое три дня? – вздохнул он. – Миг, обрекающий на страдания, терзания, угрызения совести. Отказ, который я давно прочел в ваших глазах, заставляет меня болтать всякий вздор. Мне хочется, чтобы вы не уходили. Давайте бросим якорь посредине реки и проведем эту ночь вместе.

      – Зачем? – спросила она, стараясь не выдавать свое волнение. Но Петр Аркадьевич заметил. Он шагнул к ней, опустился на колено, взял ее руки в свои, заговорил с жаром:

      – Зачем, спрашиваете вы? Зачем? И сами боитесь услышать ответ. Вам, как и мне понятно все без слов. Нам не нужно расставаться, чтобы не порвалась нить, связующая нас, – Лариса хотела что-то возразить. Он прижал ладонь к ее губам. – Да, да, нить, связующая нас, тонка и непрочна. Она непременно порвется, но это будет потом, потом… А сейчас мы во власти иллюзии, иллюзии счастья. Она нужна и вам и мне, – он поднялся. – Я обещал вам рассказать сказку про бедного юношу. Было бы невежливо с моей стороны не сдержать обещания.

      – Вы будете рассказывать мне сказки, как Шехиризада? – спросила Лариса.

      – Да, – ответил он с улыбкой. – Тогда у нас с вами будет не одна, а тысяча и одна ночь любви!

      Музыканты заиграли вальс.